Видемана раутенштрауха: The Wiedemann-Rautenstrauch syndrome (neonatal progeroid syndrome): a case report and brief literature review

The Wiedemann-Rautenstrauch syndrome (neonatal progeroid syndrome): a case report and brief literature review

Синдром Видемана — Раутенштрауха (СВР, Wiedemann — Rautenstrauch syndrome), неонатальный прогероидный синдром — чрезвычайно редкая врожденная патология, которая проявляется сразу после рождения ребенка. Описан T. Rautenstrauch и F. Snigula в 1977 году у двух сестер как ранее не известное проявление прогерии [1]. Через два года H.R. Wiedemann (1979) описал двух мальчиков из разных семей с похожими клиническими симптомами [2]. Риск повторения в семье — 25 % [3]. Предполагается аутосомно-рецессивный тип наследования. Наличие описания нескольких пар сибсов подтверждает аутосомно-рецессивное состояние [4, 5]. Этиология и патогенез СВР не установлены. Кариотип нормальный мужской или нормальный женский. 

До 2016 г. включительно в литературе было представлено описание 51 случая синдрома Видемана — Раутенштрауха, однако только у 15 пациентов диагноз может считаться полностью подтвержденным, у 12 пациентов диагноз возможный, но нет достаточно данных для его подтверждения, у 24 пациентов не исключен альтернативный диагноз [6]. Проблемы диагностики обусловлены редкостью синдрома, широкой вариабельностью фенотипа, а также отсутствием четких генетических маркеров заболевания. Мы представляем краткий обзор литературы и первое описание в Украине нового случая СВР у девочки 2,5 года.

Основными характерными признаками СВР являются: резкая задержка антенатального и постнатального роста, низкая масса тела при рождении, псевдогидроцефалия, мышечная гипотония, липоатрофия, широко открытый большой родничок, наличие молочных зубов при рождении (примерно в 70 % случаев), редкие волосы на голове, сухая морщинистая кожа, выраженные вены на черепе, гипоплазия скуловых костей, старческое треугольное лицо с клювовидным носом, маленьким ртом, маленькой верхней челюстью, выступающим подбородком и глубоко посаженными глазами, скудными бровями и ресницами; гипоплазия дистальных фаланг и ногтей. С увеличением возраста внешний вид ребенка не меняется [7]. Несмотря на полноценное высококалорийное питание, у ребенка сохраняется значительный дефицит роста и массы тела [8]. У девочки, описанной T. Rautenstrauch и соавт. в 1977 г., к 16-летнему возрасту развилась атаксия и задержка психомоторного развития. Психомоторное развитие таких пациентов различными авторами характеризуется по-разному — от сильного отставания [9], на нижней границе нормы [10], до нормального когнитивного и моторного развития [11].

Отличительной особенностью СВР является липоатрофия, которую некоторые авторы трактуют как генерализованную. Однако при описании клинических случаев подавляющее большинство исследователей указывает на значительный дефицит подкожного жира на лице, конечностях, но сохранение его на боковых поверхностях туловища, ягодицах [9, 10]. Магнитно-резонансная томография (МРТ), проведенная у двух девочек в возрасте 10 и 17 лет, подтверждает наличие нормального количества жира на туловище и значительное снижение на лице и конечностях. Потеря жира отмечена в паравертебральных и латеральных глютеальных областях. DEXA-scan установило значительное снижение как жирной, так и тощей массы [12]. Результат биопсии кожи у 4-месячного мальчика с СВР выявил значительное разрежение эластического материала; при электронной микроскопии не было выявлено качественных морфологических нарушений и признаков дегенерации, однако присутствовали нормальные, но очень маленькие эластические волокна [8].

Кроме основных признаков синдрома также отмечают пупочную грыжу [11], двустороннюю тазовую эктазию, частичную синдактилию второго и третьего пальцев ног [13], загибание верхнего века [14], гипотиреоз вследствие нарушения органификации [15], гипоспадию [16], шелушение кожи, слабый крик и затруднение дыхания с рождения [17], скелетные аномалии, нарушение созревания кости, длинные (марфаноподобные) пальцы [18], остеопению, повышение уровня дезоксипиридинолина в моче, чрезмерные суставные контрактуры, персистирующий тромбоцитолиз, ректальный пролапс [19], энтропию, камптодактилию, врожденную дисплазию бедра, гипоплазию мышц нижних конечностей, выпуклый лоб и агенезию corpus callosum [20]; ригидность и слабость в суставах [21], размягчение хрящей трахеи, нарушение слуха, гастроэзофагеальный рефлюкс, запоры, аномальный зубной ряд, дерматит, гиперпигментацию, прогрессирующий кифосколиоз, остеопороз, вентрикуломегалию, ацидурию, крипторхизм, помутнение роговицы с врожденной глаукомой, кальцификацию базальных ганглиев, пороки сердца, судорожные расстройства [22], истончение центральной роговицы, лагофтальм [23]. У многих пациентов зафиксировано отставание костного возраста от паспортного. 

Отклонения в гормональном и липидном метаболизме были найдены E.K. Pivnick и соавт. у 3 из 5 пациентов [4]. Н. Arboleda и соавт. считают, что липидные и гормональные аномалии являются составляющими синдрома [18]. Выявлен нарушенный липидный метаболизм, высокий уровень пролактина и триглицеридов [19]. В то же время С. Stoll и соавт. отмечают повышение уровня триглицеридов при уровне холестерина на верхней границе нормы [10], а В. O’Neill и соавт. не выявили повышения уровня глюкозы натощак, уровней липидов и инсулина [12]. J.W. Hou не выявил гиперинсулинемии или дислипидемии, однако отмечал наличие гиполипидемии, низкого уровня гормона роста и инсулиноподобного фактора роста 1 [22].

Описана интенсивная демиелинизация центральной нервной системы с «тигровым» рисунком у девочки 5,5 года с клиническими признаками СВР, с большим количеством нейтральных жиров и промежуточным остатком расщепления миелина в макрофагах [24]. Выявлено практически полное отсутствие миелина в мозге [25].

У некоторых пациентов были обнаружены мутации генов LMNA, которые связывают и с другими видами прогерии [26]. Несколько исследований посвящено изучению длины теломер, однако длина концевого рестрикционного фрагмента составила 13,3 kb и оказалась не меньше, чем в норме [27]. Мутации генов LMNA, ERCC8 и ZMPSTE24 вряд ли могут рассматриваться как причина СВР [22]. Мутации генов lamin A могут быть связаны с возникновением других видов прогерии, однако прогерия не передается по наследству и все новые случаи рассматриваются как спонтанные мутации. Зафиксированные хромосомные поломки у некоторых пациентов и кальцификация базальных ганглиев после раннего детства могут предполагать участие дефектов восстановления ДНК в патогенезе синдрома [22].

J. Kárteszi и соавт. обнаружили мозаичную триплоидию/тетраплоидию в 60 и 14 % клеток соответственно и рекомендуют проводить хромосомный анализ фибробластов у всех пациентов с признаками прогерии и липодистрофии [28]. 

У новорожденной девочки с характерными признаками СВР было проведено секвенирование эксома, которое показало наличие двух патологических вариантов в POLR3A: c.1909 + 18G > A; p.(Y637Cfs*23) и c.2617C > T; p.(R873*). Мутации в POLR3A (OMIM #614258) обычно ассоциируются с синдромом 4H лейкодистрофии, который характеризуется триадой симптомов — гипомиелинизация, гиподонтия, гипогонадотропный гипогонадизм [29].

На основании сравнения фенотипа пациентов с СВР и фенотипа пациентов, имеющих аутосомно-наследственную мутацию гена POLR3A, предполагают, что СВР может быть вызван биаллельным вариантом в POLR3A (идентифицированным путем секвенирования эксона только у одного пациента) [5].

N. Akawi и соавт. имели возможность идентифицировать блок гомозигот у трех больных из одной семьи, охватывающий 2.3 Mb на хромосоме 19p13.3p13.2. Однако секвенирование по Sanger известных генов и полное секвенирование эксона не выявило убедительных причинных мутаций [30].

Средняя продолжительность жизни ребенка с СВР — до 6 лет. Обычно пациенты доживают до 7-месячного возраста, очень редко — до подросткового периода. Трое членов семьи, страдающих СВР, пережили подростковый период, а один из них достиг 27-летнего возраста [30]. По данным литературы, трое пациентов достигли возраста 16–23 мес. [4], один пациент — 24 мес. [31]. Основными причинами смерти таких детей являются проблемы с сердцем или инсульт. Четыре пациента умерли после сепсиса или аспирационной пневмонии в возрасте 1 год 1 мес., 4 года, 6 лет 2 мес. и 7,5 года [22]. 

Патогенетическое лечение СВР на сегодняшний день отсутствует. Мониторинг сердечно-сосудистых заболеваний и своевременное проведение коронарного шунтирования/ангиопластики иногда позволяют замедлить прогрессирование сердечно-сосудистой патологии. Назначение аспирина иногда может предотвратить сердечные приступы и инсульт. Назначение статинов и антикоагулянтов рекомендовано для предотвращения образования тромбов. Использование препаратов рекомбинант–ного гормона роста способствует увеличению роста и массы тела. Физиотерапевтические процедуры могут помочь с тугоподвижностью суставов. Удаление молочных зубов рекомендовано для формирования постоянных зубов, которое начинается рано. В 2006 году исследователи США внесли в культуру нарушенных фибробластов ингибитор фарнезилтрансферазы, который ранее проходил испытания у онкологических больных, и этот процесс вернул стареющим клеткам нормальную форму. В настоящее время проходят клинические испытания препарата лонафарниб (Lonafarnib) — ингибитора фермента farnesyltransferase (FTIs), который может быть использован для лечения прогерии [32]. Учитывая крайне ограниченное число наблюдений СВР, небольшую продолжительность жизни пациентов, достоверные данные об эффективности какого-либо метода лечения отсутствуют.

Клинический случай синдрома Видемана — Раутенштрауха

Родители пациентки М., 2,5 года, обратились в отдел детской эндокринной патологии ГУ «Институт эндокринологии и обмена веществ имени В.П. Комиссаренко НАМН Украины» в июле 2013 года с жалобами на значительное отставание девочки в росте. 

Анамнез жизни. Ребенок от второй беременности с угрозами прерывания в сроке 12, 18–19, 24–29 недель. В сроке 30 недель проведено экстренное кесарево сечение. Масса при рождении — 1090 г, длина — 37 см. По шкале Апгар — 6–7 баллов. У ребенка отмечались гипоксически-ишемическое поражение головного мозга, синдром угнетения, морфофункциональная незрелость (проводилась искусственная вентиляция легких в режиме СРАР). Ребенок выписан из стационара с положительной динамикой, с массой тела 3140 г.

Первая беременность у матери завершилась антенатальной гибелью плода на сроке 29 недель (причина неизвестна).

Анамнез заболевания. Диагноз СВР установлен в возрасте восьми месяцев. Проведено кариотипирование для исключения хромосомной патологии: кариотип 46,ХХ. Ребенок наблюдался у педиатра, невролога по месту жительства по поводу задержки психомоторного и физического развития.

Результаты обследования. Рост — 58 см (< 75-го перцентиля), масса тела — 6 кг. Индекс массы тела — 17,85 кг/м². При осмотре ребенка отмечаются открытые черепные швы и роднички, редкие волосы на голове, редкие брови и ресницы, выступающие лобные и теменные бугры, клювовидный нос, маленький рот, мышечная гипотония, тугопо–движность коленных суставов, слабое развитие подкожно-жировой клетчатки на лице и конечностях, выраженная подкожная венозная сеть, задержка психомоторного развития. Девочка очень дружелюбна, спокойно разрешает провести клинический осмотр, адекватно реагирует на окружающих, проявляет интерес к играм и общению с детьми.

Результаты лабораторного обследования. Общий анализ крови: лейкоциты — 4,06 × 10⁹/л (норма 5,0–12,0 × 10⁹/л), эритроциты — 4,63 × 10¹²/л (норма 3,5–4,5 × 10¹²/л), Нb — 128 г/л (норма 110–145 г/л), скорость оседания эритроцитов — 5 мм/ч (норма 2–12 мм/ч). Биохимические исследования: общий белок — 63,6 г/л (норма 60,0–80,0 г/л), кальций — 2,6 ммоль/л (норма 2,1–2,6 ммоль/л), фосфор — 1,85 ммоль/л (норма 1,1–2,0 ммоль/л), железо сывороточное — 11,95 мкмоль/л (норма 4,5–18,1 мкмоль/л), глюкоза крови — 4,1 ммоль/л (норма 3,33–5,55 ммоль/л), холестерин — 3,83 ммоль/л (норма до 5,2 ммоль/л), триглицериды — 1,31 ммоль/л (норма до 2,3 ммоль/л), липопротеиды низкой плотности — 2,2 ммоль/л (норма до 2,59 ммоль/л), липопротеиды очень низкой плотности — 0,38 ммоль/л (норма 0,26–1,00 ммоль/л), коэффициент атерогенности — 2,06 (норма до 3,0). Результаты гормонального исследования: тиреотропный гормон — 2,68 мкМЕ/мл (норма 0,85–6,5 мкМЕ/мл), тироксин свободный — 1,11 нг/дл (норма 0,9–1,7 нг/дл), соматомедин С (инсулиноподобный фактор роста 1) — 57,6 нг/мл (норма 49,0–289,0 нг/мл), соматотропный гормон (фон) — 1,67 нг/мл (норма 0,12–7,79 нг/мл), соматотропный гормон (ночной пик) — 4,3 нг/мл (норма 0,12–7,79 нг/мл).

Рентген-возраст — 3 года. МРТ головного мозга: определяются признаки напряженной сочетанной гидроцефалии — расширены преимущественно ІІІ и боковые желудочки, просвет водопровода мозга четко дифференцируется, IV желудочек не расширен, конвекситальные подпаутинные пространства уменьшены в объеме, очаговых патологических изменений в супратенториальных отделах головного мозга не выявлено, образования средней линии не смещены, миндалины мозжечка располагаются на уровне края большого затылочного отверстия, мозговой череп увеличен.

Клинический диагноз. Синдром Видемана — Раутенштрауха. Резкое отставание в росте (нанизм) и психомоторном развитии. Артериальная гипертензия III степени. Последствия нарушения мозгового кровообращения, гемипарез. Дисплазия тазобедренных суставов.

На основании плохой динамики роста рекомендовано пробное лечение препаратом рекомбинантного гормона роста в минимальной дозе 0,1 мг подкожно через день перед сном (курс 2–3 месяца). Однако через 1,5 месяца лечение было отменено в связи с жалобами ребенка на частые головные боли. При повторной консультации эндокринолога через 5 месяцев рост ребенка составлял 60 см, масса тела — 6,3 кг. Сохранились жалобы на частые головные боли и повышение артериального давления (АД) до 150/90 мм рт.ст. Ребенок направлен на консультацию к неврологу, кардиологу и нефрологу.

При повторном проведении МРТ головного мозга были выявлены МРТ-признаки последствий перенесенного нарушения мозгового кровообращения в проекции базальных ядер слева, напряженной окклюзионной гидроцефалии, хронической субдуральной гематомы над левой геми–сферой мозга.

Рекомендовано следующее лечение: эналаприл 2,5 мг 2 раза в день длительно под контролем АД и частоты сердечных сокращений, моксогамма 0,2 мг по 1/6 таблетки 3 раза в день. После выписки ребенок находится под наблюдением невролога и нейрохирурга. 

Таким образом, синдром Видемана — Раутенштрауха — очень редкая врожденная патология, которая наблюдается в различных странах мира [4, 6, 20, 22, 31, 33], причем наблюдаются как единичные случаи в семье, так и повторение заболевания в одной семье у братьев/сестер, а также в семьях, где родители были кровными родственниками или не состояли в родстве [9]. Большинство исследователей склоняются к аутосомно-рецессивной природе заболевания. Широкая вариабельность фенотипа, отсутствие выявленного определенного гена, ответственного за возникновение синдрома, редкость патологии обусловливают трудности диагностики. 

В данном случае девочка имела все основные фенотипические признаки СВР: резкую задержку антенатального и постнатального роста, низкую массу тела, задержку психомоторного развития, характерное строение лицевого черепа, открытые роднички, псевдогидроцефалию, редкие волосы, ресницы и брови, выступающие вены на черепе, дряблую морщинистую кожу, липоатрофию (лицо, конечности), длинные пальцы кистей и стоп, дис–плазию тазобедренных суставов, мышечную гипотонию, тугоподвижность коленных суставов. Нарушений липидного обмена не выявлено. Уровень инсулиноподобного фактора роста 1 находился на нижней границе нормы на фоне нормального ночного выброса гормона роста и нормальной функции щитовидной железы. Выявлены существенные изменения при МРТ головного мозга. Повышенное артериальное давление привело к развитию геморрагического инсульта в возрасте 2 лет 9 мес. Предполагаемый прогноз для жизни неблагоприятный. 

В диагностике СВР существенное место занимает пренатальное ультразвуковое исследование [3, 34]. Необходимо изучение генома и метаболических особенностей каждого пациента [35].

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии какого-либо конфликта интересов при подготовке данной статьи.

Bibliography

1. Rautenstrauch T. Progeria: a cell culture study and clinical report of familial incidence / T. Rautenstrauch, F. Snigula // Eur. J. Pediatr. — 1977. — Vol. 124, № 2. — P. 101-111.

2. Snigula F., Rautenstrauch T. A new neonatal progeroid syndrome / F. Snigula, T. Rautenstrauch // Eur. J. Pediatr. — 1981. — Vol. 136, № 3. — P. 325-325.

3. Wiedemann H.R. An unidentified neonatal progeroid syndrome: follow-up report / H.R. Wiedemann // Eur. J. Pediatr. — 1979. — Vol. 130, № 1. — P. 65-70.

4. Two sibs with Wiedemann-Rautenstrauch syndrome: possibilities of prenatal diagnosis by ultrasound / G. Castiсeyra, M. Panal, H. Lopez [et al.] // J. Med. Genet. — 1992. — Vol. 29, № 6. — P. 434-436. 

5. Neonatal progeroid (Wiedemann-Rautenstrauch) syndrome: report of five new cases and review / E.K. Pivnick, B. Angle, R.A. Kaufman [et al.] // Am. J. Med. Genet. — 2000. — Vol. 90, № 2. — P. 131-140. 

6. Siblings with neonatal progeroid syndrome (Wiedemann-Rautenstrauch) / T. Hoppen, A. Naumann, U. Theile, M. Rister // Klein. Padiatr. — 2004. — Vol. 216, № 2. — P. 70-71. 

7. Wiedemann-Rautenstrauch syndrome: A phenotype ana–lysis / S. Paolacci, D. Bertola, J. Franco [et al.] // Am. J. Med. Genet. A. — 2017. Apr 26. — doi: 10.1002/ajmg.a.38246. [Epub ahead of print]

8. Rautenstrauch T. Neonatal progeroid syndrome (Wiedemann-Rautenstrauch). A follow-up study (Review) / T. Rautenstrauch, F. Snigula, H.R. Wiedemann // Klin. Padiatr. — 1994. — Vol. 206, № 6. — P. 440-443.

9. Neonatal progeroid syndrome (Wiedemann-Rautenstrauch syndrome): case report and review of the literature / T. Hoppen, I. Hausser, U. Theile [et al.] // Klin. Padiatr. — 2000. — Vol. 212, № 2. — P. 71-76.

10. The Wiedemann-Rautenstrauch or neonatal progeroid syndrome. Report of a patient with consanguineous parents / E.A. Devos, J.G. Leroy, J.P. Frijns, H. Van den Berghe // Eur. J. Pediatr. — 1981. — Vol. 136, № 3. — P. 245-248.

11. Wiedemann-Rautenstrauch syndrome. A case report and review of the literature / C. Stoll, F. Labay, J. Geisert, Y. Alembik // Genet. Couns. — 1998. — Vol. 9, № 2. — P. 119-124. 

12. Petty E.M. Previously unrecognized congenital progeroid disorder / E.M. Petty, R. Laxova, H.R. Wiedemann // Am. J. Med. Genet. — 1990. — Vol. 35, № 30. — P. 383-387. 

13. Body fat distribution and metabolic variables in patients with neonatal progeroid syndrome / B. O’Neill, V. Simha, V. Kotha, A. Garg // Am. J. Med. Genet A. — 2007. — Vol. 143, № 13. — P. 1421-1430. 

14. Wiedemann-Rautenstrauch syndrome: report of a variant case / A. Kiraz, S. Ozen, F. Tubas [et al.] // Am. J. Med. Ge–net. A. — 2012. — Vol. 158, № 6. — P. 1434-1436. 

15. Wiedemann-Rautenstrauch syndrome with bilateral tarsal kink: three sutures for correction / M. Batur, E. Seven, A. Zinal, T. Yaеar // J. Craniofac. Surg. — 2017. — Vol. 28, № 3. — P. 831-832. 

16. The Wiedemann-Rautenstrauch neonatal progeroid syndrome: A case report and review of the literature / P. Bitoun, E. Lachassine, N. Sellier [et al.] // Clin. Dysmorphol. — 1995. — Vol. 4. — P. 239-245. 

17. The Wiedemann-Rautenstrauch or neonatal progeroid syndrome: report of a patient with hypospadias / T. Tunc, A. Bulbul, K. Erdinc [et al.] // Genet. Couns. — 2009. — Vol. 20, № 4. — P. 367-371.

18. Wiedemann-Rautenstauch syndrome / J.P. Narayan, P. Garg, G. Pareek, S. Narayan // Indian Pediatr. — 2011. — Vol. 48, № 9. — P. 731-732.

19. Arboleda H. Wiedemann-Rautenstrauch neonatal progeroid syndrome: Report of three new patients / H. Arboleda, L. Quintero, E. Yunis // J. Med. Genet. — 1997. — Vol. 34. — P. 433-437. 

20. Clinical and laboratory findings of two newborns with Wie–demann-Rautenstrauch syndrome: additional features, eva–luation of bone turnover and review of the literature / E.C. Din–leyici, N. Tekin, M. Dinleyici, M.A. Aksit // J. Pediatr. Endocrinol. Metab. — 2008. — Vol. 21, № 6. — P. 591-596. 

21. Abdel-Salam G.M. A new case of neonatal progeroid syndrome with agenesis of corpus callosum / G.M. Abdel-Salam, A.E. Czeizel // Genet. Couns. — 1999. — Vol. 10, № 4. — P. 377-381.

22. Neonatal progeroid syndrome (Wiedemann-Rautenstrauch syndrome): report of three affected sibs / G. Arboleda, L.C. Morales, L. Quintero, H. Arboleda // Am. J. Med. Ge–net. A. — 2011. — Vol. 155, № 7. — P. 1712-1715. 

23. Hou J.W. Natural course of neonatal progeroid syndrome / J.W. Hou // Pediatr. Neonatol. — 2009. — Vol. 50, № 3. — P. 102-109.

24. Barkley M.R. Ophthalmic manifestations in a case of Wie–demann-Rautenstrauch syndrome / M.R. Barkley, S.B. O’Ha–gan // AAPOS. — 2015. — Vol. 19, № 6. — P. 559-561.

25. The Wiedemann-Rautenstrauch or neonatal progeroid syndrome. Neuropathological study of a case / J.J. Martin, C.M. Ceuterick, J.G. Leroy [et al.] // Neuropediatrics. — 1984. — Vol. 15, № 1. — P. 43-48.

26. The neonatal progeroid syndrome (Wiedemann-Rautenstrauch) and its relationship to Pelizaeus-Merzbacher’s disease / J. Ulrich, C. Rudin, R. Bubl, B.M. Riederer // Neuropathol. Appl. Neurobiol. — 1995. — Vol. 21, № 2. — P. 116-120.

27. Rankin J. The laminopathies: a clinical review / J. Rankin, S. Ellard // Clin. Genet. — 2006. — Vol. 70, № 4. — P. 261-274.

28. Wiedemann-Rautenstrauch (neonatal progeroid) syndrome: new case with normal telomere length in skin fibroblasts / L. Korniszewski, R. Nowak, E. Okniсska-Hoffmann [et al.] // Am. J. Med. Genet. — 2001. — Vol. 103, № 2. — P. 144-148.

29. Transient progeroid phenotype and lipodystrophy in mosaic polyploidy / J. Kárteszi, G. Kosztolányi, M. Czakó [et al.] // Clin. Dysmorphol. — 2006. — Vol. 15, № 1. — P. 29-31.

30. Neonatal progeriod syndrome associated with biallelic truncating variants in POLR3A / A.M. Jay, R.L. Conway, I. Thiffault [et al.] // Am. J. Med. Genet. A. — 2016. — Vol. 170, № 12. — P. 3343-3346. 

31. Akawi N. A progeroid syndrome with neonatal presentation and long survival maps to 19p13.3p13.2 / N. Akawi, B. Ali, L. Al Gazali // Birth Defects Res. A Clin. Mol. Teratol. — 2013. — Vol. 97, № 7. — P. 456-462. 

32. Wiedemann-Rautenstrauch syndrome: first Indian case / M. Pandey, N. Gupta, M. Kabra [et al.] // Indian J. Pediatr. — 2011. — Vol. 78, № 12. — P. 1552-1555. 

33. Wong N.S. Lonafarnib for cancer and progeria / N.S. Wong, M.A. Morse // Expert Opin. Investig. Drugs. — 2012. — Vol. 21, № 7. — P. 1043-1055. 

34. Голубева С.В. Новый случай неонатального прогероидного синдрома Видемана — Раутенштрауха: описание и краткий обзор литературы / С.В. Голубева, Т.В. Самсонова, Н.А. Кузнецова // Современные подходы и внедрение новых методик в диагностике: сб. материалов, посвященных 10-летнему юбилею Витебского диагностического центра. — Витебск, 2005. — С. 44-46.

35. Wiedemann-Rautenstrauch syndrome prenatal diagnosis / C.H. Becerra, G.A. Contreras-Garcнa, L.A. Perez Vera [et al.] // J. Perinatol. — 2014. — Vol. 34, № 12. — P. 954-956.

36. Arboleda G. The neonatal progeroid syndrome (Wiedemann-Rautenstrauch): a model for the study of human aging? / G. Arboleda, N. Ramнrez, H. Arboleda // Exp. Gerontol. — 2007. — Vol. 42, № 10. — P. 939-943. 

8 аномалий, которые наглядно демонстрируют, как непредсказуема генетика » BigPicture.ru

Шанс встретить где-нибудь на улице людей из нашей подборки равен, наверное, одному проценту. Они — настоящая редкость, если хотите, люди икс. А сделали их такими различные генетические аномалии.

Эти фото — очередной пример того, насколько непредсказуемой может быть природа.

Синдром Видемана — Раутенштрауха

Синдром Видемана — Раутенштрауха — чрезвычайно редкая врожденная патология, при которой человек преждевременно стареет. Больные этим синдромом (а таких всего несколько человек в мире!) практически не набирают вес, их кожа обвисает и выглядит старой, не соответствуя возрасту.

Самая известная пациентка с этой редкой болезнью — блогер и писательница Лиззи Веласкес. Девушка ведет активную общественную деятельность, стараясь помочь людям с другими генетическими отклонениями. За страничкой Веласкес в Инстаграме следят более 600 тысяч человек.

Синдром Ваарденбурга

Это наследственное заболевание имеет сразу несколько клинических признаков. К ним относятся врожденная тугоухость, седая прядь надо лбом, телекант (латеральное смещение внутреннего угла глаза) и гетерохромия радужки.

Чаще всего болезнь передается по наследству, но в редких случаях может быть вызвана внезапно возникшей мутацией. К сожалению, синдром Ваарденбурга имеет не только внешние признаки, иногда он приводит к развитию глухоты.

Пьебалдизм

Пьебалдизм похож на витилиго, поскольку оба заболевания характеризуются нарушением обмена пигментов и появлением белых прядей волос. Однако пьебалдизм отличается локализацией пятен на коже груди и живота. Кроме того, его признаки — наличие локона белых волос, более темных пятен на лишенной пигмента коже. Эти особенности видны уже с рождения.

Пьебалдизм является редкой наследственной болезнью, а частота ее распространения составляет всего 1 случай на 17 тысяч человек. Эта аномалия никак не влияет на работу внутренних органов и систем.

Анизокория

Анизокория – это состояние, при котором у человека наблюдается разница между размерами зрачков. При этом часто один зрачок имеет патологию, а именно, постоянно находится в зафиксированном положении.

Клинически важно установить, какой именно из зрачков находится в патологическом состоянии, так как это может указывать на наличие других отклонений. Например, отсутствие активности у меньшего из двух зрачков может быть признаком синдрома Горнера, который возникает при поражении нервной системы.

Гетерохромия

Еще одна аномалия, связанная с глазами — гетерохромия. Она выражается в различном цвете радужной оболочки правого и левого глаза или разной окраске определенных участков глаз. Возникает это нарушение от избытка или недостатка меланина — пигмента, который отвечает за цвет. У альбиносов он, к примеру, может вообще отсутствовать, а у людей с гетерохромией наблюдается в измененном состоянии.

Эта аномалия настолько популярна, что многие даже покупают разноцветные линзы, подражая людям с гетерохромией. А еще данная особенность очень привлекает представителей модельных агентств. Мы уже рассказывали о двух братьях из Турции, которые благодаря гетерохромии стали моделями.

Витилиго

О витилиго вы, наверное, уже наслышаны. Сейчас очень много моделей с этим заболеванием, и когда-то мы показывали вам фото самых популярных из них. Витилиго — это нарушение пигментации, которое выражается в исчезновении пигмента меланина на отдельных участках кожи.

Витилиго может начаться в любом возрасте в результате воздействия некоторых лекарственных и химических веществ, после воспалительных и некротических процессов на коже, из-за нервно-трофических, нейроэндокринных и аутоиммунных факторов. А вот предрасположенность к витилиго передается по наследству.

Синдром Шмида-Фраккаро

Синдром Шмида-Фраккаро, который также называют Синдромом кошачьего глаза — редкая врожденная патология, которая возникает из-за наличия дополнительной хромосомы. Один из характерных клинических признаков синдрома — верхняя коломба глаза, то есть отсутствие части радужной оболочки. Этот дефект делает взгляд человека похожим на кошачий, отсюда и название.

Особенность внешности — далеко не единственное, с чем приходится столкнуться больным синдромом Шмида-Фраккаро. У них могут наблюдаться пороки сердца, низкорослость, аномалии развития почек, умственная отсталость, сколиоз и многие другие проблемы.

Синдром нерасчесываемых волос

Синдром нерасчесываемых волос (еще одно его название — стекловидные волосы) делает его носителей похожими на одуванчики. Их шевелюра торчит во все стороны, при этом возможность уложить ее, собрать в пучок или заплести косу отсутствует в связи с огромным объемом, вызванным структурной аномалией.

Обычно заболевание развивается в грудном возрасте, а в период полового созревания проходит само. Но медицине известны случаи, когда этот синдром преследовал людей на протяжении всей жизни. И хоть сама по себе эта аномалия не представляет никакой опасности, согласитесь, приятного мало.

Смотрите также: 
«Дети не твои, и ты — не ты», или Как нерожденная женщина стала матерью четырех детей

А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?

Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!

Наследственные синдромы с признаками преждевременного старения | Голоунина

1. López-Otín C, Blasco MA, Partridge L, et al. The Hallmarks of Aging. Cell. 2013;153(6):1194-1217. doi: https://doi.org/10.1016/j.cell.2013.05.039

2. Kudlow BA, Kennedy BK, Monnat RJ, Jr. Werner and Hutchinson-Gilford progeria syndromes: mechanistic basis of human progeroid diseases. Nat Rev Mol Cell Biol. 2007;8(5):394-404. doi: https://doi.org/10.1038/nrm2161

3. Hutchinson J. Congenital Absence of Hair and Mammary Glands with Atrophic Condition of the Skin and its Appendages, in a Boy whose Mother had been almost wholly Bald from Alopecia Areata from the age of Six. Med Chir Trans. 1886;69:473-477. doi: https://doi.org/10.1177/095952878606900127

4. Gilford H. On a Condition of Mixed Premature and Immature Development. Med Chir Trans. 1897;80:17-46 25. doi: https://doi.org/10.1177/095952879708000105

5. Werner O. On cataract in conjunction with scleroderma. In: Salk D, Fujiwara Y, Martin GM, editors. Werner’s Syndrome and Human Aging. Advances in Experimental Medicine and Biology. Vol. 190. Boston: Springer; 1985. p. 1-14. doi: https://doi.org/10.1007/978-1-4684-7853-2_1.

6. Rautenstrauch T, Snigula F. Progeria: a cell culture study and clinical report of familial incidence. Eur J Pediatr. 1977;124(2):101-111. doi: https://doi.org/10.1007/bf00477545

7. Wiedemann HR. An unidentified neonatal progeroid syndrome: follow-up report. Eur J Pediatr. 1979;130(1):65-70. doi: https://doi.org/10.1007/bf00441901

8. Wambach JA, Wegner DJ, Patni N, et al. Bi-allelic POLR3A Loss-of-Function Variants Cause Autosomal-Recessive Wiedemann-Rautenstrauch Syndrome. Am J Hum Genet. 2018;103(6):968-975. doi: https://doi.org/10.1016/j.ajhg.2018.10.010

9. Paolacci S, Li Y, Agolini E, et al. Specific combinations of biallelic POLR3A variants cause Wiedemann-Rautenstrauch syndrome. J Med Genet. 2018;55(12):837-846. doi: https://doi.org/10.1136/jmedgenet-2018-105528

10. Paolacci S, Bertola D, Franco J, et al. Wiedemann-Rautenstrauch syndrome: A phenotype analysis. Am J Med Genet A. 2017;173(7):1763-1772. doi: https://doi.org/10.1002/ajmg.a.38246

11. Becerra CH, Contreras-Garcia GA, Perez Vera LA, et al. Wiedemann-Rautenstrauch syndrome prenatal diagnosis. J Perinatol. 2014;34(12):954-956. doi: https://doi.org/10.1038/jp.2014.156

12. Beauregard-Lacroix E, Salian S, Kim H, et al. A variant of neonatal progeroid syndrome, or Wiedemann-Rautenstrauch syndrome, is associated with a nonsense variant in POLR3GL. Eur J Hum Genet. 2020;28(4):461-468. doi: https://doi.org/10.1038/s41431-019-0539-6

13. Gargiuli C, Schena E, Mattioli E, et al. Lamins and bone disorders: current understanding and perspectives. Oncotarget. 2018;9(32):22817-22831. doi: https://doi.org/10.18632/oncotarget.25071

14. Дадали Е.Л., Билева Д.С., Угаров И.В. Клинико-генетическая характеристика наследственных ламинопатий. // Анналы клинической и экспериментальной неврологии. — 2008. — Т. 2. — №4. — С. 28-33. [Dadaly EL, Bileva DS, Ugarov IV. Clinical and genetic characteristics of hereditary laminopathies. Annaly klinicheskoy i eksperimental’noy nevrologii. 2008;2(4):28-33. (In Russ.)]

15. Gonzalo S, Kreienkamp R, Askjaer P. Hutchinson-Gilford Progeria Syndrome: A premature aging disease caused by LMNA gene mutations. Ageing Res Rev. 2017;33:18-29. doi: https://doi.org/10.1016/j.arr.2016.06.007

16. Ashapkin VV, Kutueva LI, Kurchashova SY, Kireev II. Are There Common Mechanisms Between the Hutchinson–Gilford Progeria Syndrome and Natural Aging? Front Genet. 2019;10. doi: https://doi.org/10.3389/fgene.2019.00455

17. Turgay Y, Eibauer M, Goldman AE, et al. The molecular architecture of lamins in somatic cells. Nature. 2017;543(7644):261-264. doi: https://doi.org/10.1038/nature21382

18. Лаврушкина С.В., Овсянникова Н.Л., Юдина А.С., и др. Канцерогенез и старение: взгляд со стороны ядерной ламины. // Цитология. — 2018. — Т. 60. — №11. — С. 892-894. [Lavrushlina SV, Ovsyannikova NL, Yudina AS, et al. Carcinogenesis and ageing: a view from nuclear lamina. Cell and tissue biology. 2018;60(11):892-894. (In Russ.)] doi: https://doi.org/10.1134/S0041377118110056.

19. Swahari V, Nakamura A. Speeding up the clock: The past, present and future of progeria. Dev Growth Differ. 2016;58(1):116-130. doi: https://doi.org/10.1111/dgd.12251

20. Piekarowicz K, Machowska M, Dzianisava V, Rzepecki R. Hutchinson-Gilford Progeria Syndrome—Current Status and Prospects for Gene Therapy Treatment. Cells. 2019;8(2):88. doi: https://doi.org/10.3390/cells8020088

21. Politano L, Lattanzi G, Benedetti S, et al. Emerging perspectives on laminopathies. Cell Health Cytoskelet. 2016:25. doi: https://doi.org/10.2147/chc.s59507

22. Hamczyk MR, del Campo L, Andrés V. Aging in the Cardiovascular System: Lessons from Hutchinson-Gilford Progeria Syndrome. Annu Rev Physiol. 2018;80(1):27-48. doi: https://doi.org/10.1146/annurev-physiol-021317-121454

23. Navarro CL, Esteves-Vieira V, Courrier S, et al. New ZMPSTE24 (FACE1) mutations in patients affected with restrictive dermopathy or related progeroid syndromes and mutation update. Eur J Hum Genet. 2013;22(8):1002-1011. doi: https://doi.org/10.1038/ejhg.2013.258

24. McKenna T, Sola Carvajal A, Eriksson M. Skin Disease in Laminopathy-Associated Premature Aging. J Invest Dermatol. 2015;135(11):2577-2583. doi: https://doi.org/10.1038/jid.2015.295

25. Filesi I, Gullotta F, Lattanzi G, et al. Alterations of nuclear envelope and chromatin organization in mandibuloacral dysplasia, a rare form of laminopathy. Physiol Genomics. 2005;23(2):150-158. doi: https://doi.org/10.1152/physiolgenomics.00060.2005

26. Yaou RB, Navarro C, Quijano-Roy S, et al. Type B mandibuloacral dysplasia with congenital myopathy due to homozygous ZMPSTE24 missense mutation. Eur J Hum Genet. 2011;19(6):647-654. doi: https://doi.org/10.1038/ejhg.2010.256

27. Соркина Е.Л., Тюльпаков А.Н. Наследственные и приобретенные липодистрофии: молекулярно-генетические и аутоиммунные механизмы. // Ожирение и метаболизм. — 2018. — Т. 15. — №1. — С. 39-42. [Sorkina EL, Tyulpakov AN. Inherited and acquired lipodystrophies: molecular-genetic and autoimmune mechanisms. Obesity and metabolism. 2018;15(1):39-42. (In Russ.)] doi: https://doi.org/10.14341/OMET2018139-42

28. Bachrati CZ, Hickson ID. RecQ helicases: suppressors of tumorigenesis and premature aging. Biochem J. 2003;374(Pt 3):577-606. doi: https://doi.org/10.1042/BJ20030491

29. Croteau DL, Popuri V, Opresko PL, Bohr VA. Human RecQ helicases in DNA repair, recombination, and replication. Annu Rev Biochem. 2014;83:519-552. doi: https://doi.org/10.1146/annurev-biochem-060713-035428

30. Guo RB, Rigolet P, Ren H, et al. Structural and functional analyses of disease-causing missense mutations in Bloom syndrome protein. Nucleic Acids Res. 2007;35(18):6297-6310. doi: https://doi.org/10.1093/nar/gkm536

31. Larizza L, Magnani I, Roversi G. Rothmund-Thomson syndrome and RECQL4 defect: splitting and lumping. Cancer Lett. 2006;232(1):107-120. doi: https://doi.org/10.1016/j.canlet.2005.07.042

32. Shamanna RA, Croteau DL, Lee JH, Bohr VA. Recent Advances in Understanding Werner Syndrome. F1000Res. 2017;6:1779. doi: https://doi.org/10.12688/f1000research.12110.1

33. O’Sullivan RJ, Karlseder J. Telomeres: protecting chromosomes against genome instability. Nat Rev Mol Cell Biol. 2010;11(3):171-181. doi: https://doi.org/10.1038/nrm2848

34. Johnson JE, Cao K, Ryvkin P, et al. Altered gene expression in the Werner and Bloom syndromes is associated with sequences having G-quadruplex forming potential. Nucleic Acids Res. 2010;38(4):1114-1122. doi: https://doi.org/10.1093/nar/gkp1103

35. Драпкина О.М., Шепель Р.Н. Теломеры и теломеразный комплекс. Основные клинические проявления генетического сбоя // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. – 2015. Т.14. – №1. – С. 70-77. [Drapkina OM, Shepel RN. Telomeres and telomerase complex. The main clinical manifestation of genetic malfunctioning. Cardiovascular Therapy and Prevention 2015;14(1):70-77. (In Russ.)] doi: https://doi.org/10.15829/1728-8800-2015-1-70-77

36. Tang W, Robles AI, Beyer RP, et al. The Werner syndrome RECQ helicase targets G4 DNA in human cells to modulate transcription. Hum Mol Genet. 2016;25(10):2060-2069. doi: https://doi.org/10.1093/hmg/ddw079

37. Ishikawa N, Nakamura K-I, Izumiyama-Shimomura N, et al. Accelerated <i>in vivo</i> epidermal telomere loss in Werner syndrome. Aging. 2011;3(4):417-429. doi: https://doi.org/10.18632/aging.100315

38. Maierhofer A, Flunkert J, Oshima J, et al. Accelerated epigenetic aging in Werner syndrome. Aging. 2017;9(4):1143-1152. doi: https://doi.org/10.18632/aging.101217

39. Zhang W, Li J, Suzuki K, et al. A Werner syndrome stem cell model unveils heterochromatin alterations as a driver of human aging. Science. 2015;348(6239):1160-1163. doi: https://doi.org/10.1126/science.aaa1356

40. Sarbacher CA, Halper JT. Connective Tissue and Age-Related Diseases. Subcell Biochem. 2019;91:281-310. doi: https://doi.org/10.1007/978-981-13-3681-2_11

41. Masala MV, Scapaticci S, Olivieri C, et al. Epidemiology and clinical aspects of Werner’s syndrome in North Sardinia: description of a cluster. Eur J Dermatol. 2007;17(3):213-216. doi: https://doi.org/10.1684/ejd.2007.0155

42. Yokote K, Chanprasert S, Lee L, et al. WRN Mutation Update: Mutation Spectrum, Patient Registries, and Translational Prospects. Hum Mutat. 2017;38(1):7-15. doi: https://doi.org/10.1002/humu.23128

43. Nishimura EK, Granter SR, Fisher DE. Mechanisms of hair graying: incomplete melanocyte stem cell maintenance in the niche. Science. 2005;307(5710):720-724. doi: https://doi.org/10.1126/science.1099593

44. Oshima J, Sidorova JM, Monnat RJ, Jr. Werner syndrome: Clinical features, pathogenesis and potential therapeutic interventions. Ageing Res Rev. 2017;33:105-114. doi: https://doi.org/10.1016/j.arr.2016.03.002

45. Lessel D, Kubisch C. Hereditary Syndromes with Signs of Premature Aging. Dtsch Arztebl Int. 2019;116(29-30):489-496. doi: https://doi.org/10.3238/arztebl.2019.0489

46. Ozturk M, Akdeniz N, Ayakta H, Kosem M. A brother and sister with Werner’s syndrome demonstrating extensive tendon calcification and sacroiliitis. Clin Exp Dermatol. 2006;31(4):615-616. doi: https://doi.org/10.1111/j.1365-2230.2006.02130.x

47. Honjo S, Yokote K, Fujimoto M, et al. Clinical outcome and mechanism of soft tissue calcification in Werner syndrome. Rejuvenation Res. 2008;11(4):809-819. doi: https://doi.org/10.1089/rej.2007.0649

48. Leone A, Costantini AM, Brigida R, et al. Soft-tissue mineralization in Werner syndrome. Skeletal Radiol. 2005;34(1):47-51. doi: https://doi.org/10.1007/s00256-004-0792-8

49. Sickles CK, Gross GP. Progeria (Werner Syndrome). Treasure Island: StatPearls Publishing; 2020.

50. Belaya ZE, Grebennikova TA, Yashina JN, et al. Rare causes of secondary hyperparathyroidism clinical cases of Werner’s syndrome, Gitelman’s syndrome and osteopetrosis among patients referred for primary hyperparathyroidism. In: Osteoporosis International. Vol. 26. London: Springer; 2015. p. 111.

51. Lauper JM, Krause A, Vaughan TL, Monnat RJ, Jr. Spectrum and risk of neoplasia in Werner syndrome: a systematic review. PLoS One. 2013;8(4):e59709. doi: https://doi.org/10.1371/journal.pone.0059709

52. de Renty C, Ellis NA. Bloom’s syndrome: Why not premature aging?: A comparison of the BLM and WRN helicases. Ageing Res Rev. 2017;33:36-51. doi: https://doi.org/10.1016/j.arr.2016.05.010

53. Bloom D. congenital telangiectatic erythema resembling lupus erythematosus in dwarfs<subtitle>Probably a Syndrome Entity. Arch Pediatr Adolesc Med. 1954;88(6):754. doi: https://doi.org/10.1001/archpedi.1954.02050100756008

54. German J, Sanz MM, Ciocci S, et al. Syndrome-causing mutations of the BLM gene in persons in the Bloom’s Syndrome Registry. Hum Mutat. 2007;28(8):743-753. doi: https://doi.org/10.1002/humu.20501

55. Fares F, Badarneh K, Abosaleh M, et al. Carrier frequency of autosomal-recessive disorders in the Ashkenazi Jewish population: should the rationale for mutation choice for screening be reevaluated? Prenat Diagn. 2008;28(3):236-241. doi: https://doi.org/10.1002/pd.1943

56. Kaneko H, Kondo N. Clinical features of Bloom syndrome and function of the causative gene, BLM helicase. Expert Rev Mol Diagn. 2004;4(3):393-401. doi: https://doi.org/10.1586/14737159.4.3.393

57. Lu L, Jin W, Wang LL. Aging in Rothmund-Thomson syndrome and related RECQL4 genetic disorders. Ageing Res Rev. 2017;33:30-35. doi: https://doi.org/10.1016/j.arr.2016.06.002

58. Thomson MS. Poikiloderma Congenitale: Two Cases for Diagnosis. Proc R Soc Med. 1936;29(5):453-455.

59. Colombo EA, Locatelli A, Cubells Sanchez L, et al. Rothmund-Thomson Syndrome: Insights from New Patients on the Genetic Variability Underpinning Clinical Presentation and Cancer Outcome. Int J Mol Sci. 2018;19(4). doi: https://doi.org/10.3390/ijms19041103

60. Oshima J, Kato H, Maezawa Y, Yokote K. RECQ helicase disease and related progeroid syndromes: RECQ2018 meeting. Mech Ageing Dev. 2018;173:80-83. doi: https://doi.org/10.1016/j.mad.2018.05.002

61. Hafsi W, Badri T. Poikiloderma Congenitale. Treasure Island (FL): StatPearls Publishing; 2019.

62. Araujo SJ, Kuraoka I. Nucleotide excision repair genes shaping embryonic development. Open Biol. 2019;9(10):190166. doi: https://doi.org/10.1098/rsob.190166

63. Spivak G. Nucleotide excision repair in humans. DNA Repair (Amst). 2015;36:13-18. doi: https://doi.org/10.1016/j.dnarep.2015.09.003

64. Moriwaki S, Kanda F, Hayashi M, et al. Xeroderma pigmentosum clinical practice guidelines. J Dermatol. 2017;44(10):1087-1096. doi: https://doi.org/10.1111/1346-8138.13907

65. Brooks BP, Thompson AH, Bishop RJ, et al. Ocular manifestations of xeroderma pigmentosum: long-term follow-up highlights the role of DNA repair in protection from sun damage. Ophthalmology. 2013;120(7):1324-1336. doi: https://doi.org/10.1016/j.ophtha.2012.12.044

66. Bradford PT, Goldstein AM, Tamura D, et al. Cancer and neurologic degeneration in xeroderma pigmentosum: long term follow-up characterises the role of DNA repair. J Med Genet. 2011;48(3):168-176. doi: https://doi.org/10.1136/jmg.2010.083022

67. Karass M, Naguib MM, Elawabdeh N, et al. Xeroderma pigmentosa: three new cases with an in depth review of the genetic and clinical characteristics of the disease. Fetal Pediatr Pathol. 2015;34(2):120-127. doi: https://doi.org/10.3109/15513815.2014.982336

68. Kaliki S, Jajapuram SD, Maniar A, Mishra DK. Ocular and Periocular Tumors in Xeroderma Pigmentosum: A Study of 120 Asian Indian Patients. Am J Ophthalmol. 2019;198:146-153. doi: https://doi.org/10.1016/j.ajo.2018.10.011

69. Black JO. Xeroderma Pigmentosum. Head Neck Pathol. 2016;10(2):139-144. doi: https://doi.org/10.1007/s12105-016-0707-8

70. Cockayne EA. Dwarfism with retinal atrophy and deafness. Arch Dis Child. 1936;11(61):1-8. doi: https://doi.org/10.1136/adc.11.61.1

71. Wilson BT, Stark Z, Sutton RE, et al. The Cockayne Syndrome Natural History (CoSyNH) study: clinical findings in 102 individuals and recommendations for care. Genet Med. 2016;18(5):483-493. doi: https://doi.org/10.1038/gim.2015.110

72. Слижов П.А., Долинина Т.И., Плескай Н.М., и др. Маркеры старения в клетках больных синдромом Коккейна. Общие и индивидуальные различия. // Цитология. — 2018. — Т. 60. — №3. — С. 188-199. [Slizhov PA, Dolinina TI, Pleskach NM, et al. Aging markers in cells of patients with Cockayne Syndrome. General and individual differences. Cell and tissue biology. 2018;60(3):188-199. (In Russ.)] doi: https://doi.org/10.31116/tsitol.2018.03.05

73. Kubota M, Ohta S, Ando A, et al. Nationwide survey of Cockayne syndrome in Japan: Incidence, clinical course and prognosis. Pediatr Int. 2015;57(3):339-347. doi: https://doi.org/10.1111/ped.12635

74. Karikkineth AC, Scheibye-Knudsen M, Fivenson E, et al. Cockayne syndrome: Clinical features, model systems and pathways. Ageing Res Rev. 2017;33:3-17. doi: https://doi.org/10.1016/j.arr.2016.08.002

75. Kalantaridou SN, Zoumakis E, Makrigiannakis A, et al. Corticotropin-releasing hormone, stress and human reproduction: an update. J Reprod Immunol. 2010;85(1):33-39. doi: https://doi.org/10.1016/j.jri.2010.02.005

76. Hayashi M, Miwa-Saito N, Tanuma N, Kubota M. Brain vascular changes in Cockayne syndrome. Neuropathology. 2012;32(2):113-117. doi: https://doi.org/10.1111/j.1440-1789.2011.01241.x

77. Kraemer KH, Patronas NJ, Schiffmann R, et al. Xeroderma pigmentosum, trichothiodystrophy and Cockayne syndrome: a complex genotype-phenotype relationship. Neuroscience. 2007;145(4):1388-1396. doi: https://doi.org/10.1016/j.neuroscience.2006.12.020

78. Pereira LB, Valente NYS, Rocha VB. Do you know this syndrome? Ichthyosis associated with neurological condition and alteration of hairs. An Bras Dermatol. 2018;93(1):135-137. doi: https://doi.org/10.1590/abd1806-4841.20187727

79. Farmaki E, Nedelkopoulou N, Delli F, et al. Brittle Hair, Photosensitivity, Brain Hypomyelination and Immunodeficiency: Clues to Trichothiodystrophy. Indian J Pediatr. 2017;84(1):89-90. doi: https://doi.org/10.1007/s12098-016-2209-9

80. Potter H, Chial HJ, Caneus J, et al. Chromosome Instability and Mosaic Aneuploidy in Neurodegenerative and Neurodevelopmental Disorders. Front Genet. 2019;10:1092. doi: https://doi.org/10.3389/fgene.2019.01092

81. Khetarpal P, Das S, Panigrahi I, Munshi A. Primordial dwarfism: overview of clinical and genetic aspects. Mol Genet Genomics. 2016;291(1):1-15. doi: https://doi.org/10.1007/s00438-015-1110-y

82. O’Driscoll M, Ruiz-Perez VL, Woods CG, et al. A splicing mutation affecting expression of ataxia-telangiectasia and Rad3-related protein (ATR) results in Seckel syndrome. Nat Genet. 2003;33(4):497-501. doi: https://doi.org/10.1038/ng1129

83. Qvist P, Huertas P, Jimeno S, et al. CtIP Mutations Cause Seckel and Jawad Syndromes. PLoS Genet. 2011;7(10):e1002310. doi: https://doi.org/10.1371/journal.pgen.1002310

84. Al-Dosari MS, Shaheen R, Colak D, Alkuraya FS. Novel CENPJ mutation causes Seckel syndrome. J Med Genet. 2010;47(6):411-414. doi: https://doi.org/10.1136/jmg.2009.076646

85. Kalay E, Yigit G, Aslan Y, et al. CEP152 is a genome maintenance protein disrupted in Seckel syndrome. Nat Genet. 2011;43(1):23-26. doi: https://doi.org/10.1038/ng.725

86. Sir JH, Barr AR, Nicholas AK, et al. A primary microcephaly protein complex forms a ring around parental centrioles. Nat Genet. 2011;43(11):1147-1153. doi: https://doi.org/10.1038/ng.971

87. Dauber A, Lafranchi SH, Maliga Z, et al. Novel microcephalic primordial dwarfism disorder associated with variants in the centrosomal protein ninein. J Clin Endocrinol Metab. 2012;97(11):E2140-2151. doi: https://doi.org/10.1210/jc.2012-2150

88. Shaheen R, Faqeih E, Ansari S, et al. Genomic analysis of primordial dwarfism reveals novel disease genes. Genome Res. 2014;24(2):291-299. doi: https://doi.org/10.1101/gr.160572.113

89. Ogi T, Walker S, Stiff T, et al. Identification of the first ATRIP-deficient patient and novel mutations in ATR define a clinical spectrum for ATR-ATRIP Seckel Syndrome. PLoS Genet. 2012;8(11):e1002945. doi: https://doi.org/10.1371/journal.pgen.1002945

90. Barbelanne M, Tsang WY. Molecular and cellular basis of autosomal recessive primary microcephaly. Biomed Res Int. 2014;2014:547986. doi: https://doi.org/10.1155/2014/547986

91. Savage SA. Dyskeratosis Congenita. In: Adam MP, Ardinger HH, Pagon RA, et al, editors. GeneReviews®. Seattle (WA): University of Washington, Seattle; 1993-2020.

92. Sharma RK, Gupta M, Sood S, Gupta A. Dyskeratosis congenita: presentation of cutaneous triad in a sporadic case. BMJ Case Rep. 2018;11(1). doi: https://doi.org/10.1136/bcr-2018-226736

93. Aplas V. Poikiloderma, parapsoriasis and atrophia cutis cum pigmentatione, dystrophia ungium et leukoplakia oris Zinsser, so-called dyskeratosis congenita. Arch Klin Exp Dermatol. 1956;202(3):224-237. doi: https://doi.org/10.1007/bf00476707

94. Wang F, Du YQ, Gong W, et al. Research progress of dyskeratosis congenita. Zhonghua Kou Qiang Yi Xue Za Zhi. 2019;54(2):130-134. doi: https://doi.org/10.3760/cma.j.issn.1002-0098.2019.02.010

95. Savage SA, Bertuch AA. The genetics and clinical manifestations of telomere biology disorders. Genet Med. 2010;12(12):753-764. doi: https://doi.org/10.1097/GIM.0b013e3181f415b5

96. Dodson LM, Baldan A, Nissbeck M, et al. From incomplete penetrance with normal telomere length to severe disease and telomere shortening in a family with monoallelic and biallelic PARN pathogenic variants. Hum Mutat. 2019;40(12):2414-2429. doi: https://doi.org/10.1002/humu.23898

97. Savage SA. Beginning at the ends: telomeres and human disease. F1000Res. 2018;7. doi: https://doi.org/10.12688/f1000research.14068.1

98. Kutbay NO, Yurekli BS, Erdemir Z, et al. A case of dyskeratosis congenita associated with hypothyroidism and hypogonadism. Hormones (Athens). 2016;15(2):297-299. doi: https://doi.org/10.14310/horm.2002.1655

99. Shomali W, Brar R. Late presentation of dyskeratosis congenita. Br J Haematol. 2019;187(3):273. doi: https://doi.org/10.1111/bjh.16131

100. Du H, Guo Y, Ma D, et al. A case report of heterozygous TINF2 gene mutation associated with pulmonary fibrosis in a patient with dyskeratosis congenita. Medicine (Baltimore). 2018;97(19):e0724. doi: https://doi.org/10.1097/MD.0000000000010724

101. de Boer J, Andressoo JO, de Wit J, et al. Premature aging in mice deficient in DNA repair and transcription. Science. 2002;296(5571):1276-1279. doi: https://doi.org/10.1126/science.1070174

102. Wilson AS, Power BE, Molloy PL. DNA hypomethylation and human diseases. Biochim Biophys Acta. 2007;1775(1):138-162. doi: https://doi.org/10.1016/j.bbcan.2006.08.007

103. Zhang W, Li J, Suzuki K, et al. Aging stem cells. A Werner syndrome stem cell model unveils heterochromatin alterations as a driver of human aging. Science. 2015;348(6239):1160-1163. doi: https://doi.org/10.1126/science.aaa1356

104. Shumaker DK, Dechat T, Kohlmaier A, et al. Mutant nuclear lamin A leads to progressive alterations of epigenetic control in premature aging. Proc Natl Acad Sci U S A. 2006;103(23):8703-8708. doi: https://doi.org/10.1073/pnas.0602569103

105. Davis T, Brook AJ, Rokicki MJ, et al. Evaluating the Role of p38 MAPK in the Accelerated Cell Senescence of Werner Syndrome Fibroblasts. Pharmaceuticals (Basel). 2016;9(2). doi: https://doi.org/10.3390/ph9020023

106. Tivey HS, Brook AJ, Rokicki MJ, et al. p38 (MAPK) stress signalling in replicative senescence in fibroblasts from progeroid and genomic instability syndromes. Biogerontology. 2013;14(1):47-62. doi: https://doi.org/10.1007/s10522-012-9407-2

107. Bagley MC, Davis T, Murziani PG, et al. Use of p38 MAPK Inhibitors for the Treatment of Werner Syndrome. Pharmaceuticals (Basel). 2010;3(6):1842-1872. doi: https://doi.org/10.3390/ph4061842

108. Yamaga M, Takemoto M, Shoji M, et al. Werner syndrome: a model for sarcopenia due to accelerated aging. Aging (Albany NY). 2017;9(7):1738-1744. doi: https://doi.org/10.18632/aging.101265

109. von Walden F, Liu C, Aurigemma N, Nader GA. mTOR signaling regulates myotube hypertrophy by modulating protein synthesis, rDNA transcription, and chromatin remodeling. Am J Physiol Cell Physiol. 2016;311(4):C663-C672. doi: https://doi.org/10.1152/ajpcell.00144.2016

110. Dormond O. mTOR in Human Diseases. Int J Mol Sci. 2019;20(9). doi: https://doi.org/10.3390/ijms20092351

111. Ou HL, Schumacher B. DNA damage responses and p53 in the aging process. Blood. 2018;131(5):488-495. doi: https://doi.org/10.1182/blood-2017-07-746396

112. Wu D, Prives C. Relevance of the p53-MDM2 axis to aging. Cell Death Differ. 2018;25(1):169-179. doi: https://doi.org/10.1038/cdd.2017.187

113. Inoki K, Ouyang H, Li Y, Guan KL. Signaling by target of rapamycin proteins in cell growth control. Microbiol Mol Biol Rev. 2005;69(1):79-100. doi: https://doi.org/10.1128/MMBR.69.1.79-100.2005

114. Weichhart T. mTOR as Regulator of Lifespan, Aging, and Cellular Senescence: A Mini-Review. Gerontology. 2018;64(2):127-134. doi: https://doi.org/10.1159/000484629

115. Wiza C, Nascimento EB, Ouwens DM. Role of PRAS40 in Akt and mTOR signaling in health and disease. Am J Physiol Endocrinol Metab. 2012;302(12):E1453-1460. doi: https://doi.org/10.1152/ajpendo.00660.2011

116. Shaw RJ, Bardeesy N, Manning BD, et al. The LKB1 tumor suppressor negatively regulates mTOR signaling. Cancer Cell. 2004;6(1):91-99. doi: https://doi.org/10.1016/j.ccr.2004.06.007

117. Mammucari C, Milan G, Romanello V, et al. FoxO3 controls autophagy in skeletal muscle in vivo. Cell Metab. 2007;6(6):458-471. doi: https://doi.org/10.1016/j.cmet.2007.11.001

118. Zhao J, Brault JJ, Schild A, et al. FoxO3 coordinately activates protein degradation by the autophagic/lysosomal and proteasomal pathways in atrophying muscle cells. Cell Metab. 2007;6(6):472-483. doi: https://doi.org/10.1016/j.cmet.2007.11.004

119. Wu JJ, Liu J, Chen EB, et al. Increased mammalian lifespan and a segmental and tissue-specific slowing of aging after genetic reduction of mTOR expression. Cell Rep. 2013;4(5):913-920. doi: https://doi.org/10.1016/j.celrep.2013.07.030

120. Vellai T, Takacs-Vellai K, Zhang Y, et al. Genetics: influence of TOR kinase on lifespan in C. elegans. Nature. 2003;426(6967):620. doi: https://doi.org/10.1038/426620a

121. Bjedov I, Toivonen JM, Kerr F, et al. Mechanisms of life span extension by rapamycin in the fruit fly Drosophila melanogaster. Cell Metab. 2010;11(1):35-46. doi: https://doi.org/10.1016/j.cmet.2009.11.010

122. Kaeberlein M, Powers RW, 3rd, Steffen KK, et al. Regulation of yeast replicative life span by TOR and Sch9 in response to nutrients. Science. 2005;310(5751):1193-1196. doi: https://doi.org/10.1126/science.1115535

123. Seto B. Rapamycin and mTOR: a serendipitous discovery and implications for breast cancer. Clin Transl Med. 2012;1(1):29. doi: https://doi.org/10.1186/2001-1326-1-29

124. Demidenko ZN, Zubova SG, Bukreeva EI, et al. Rapamycin decelerates cellular senescence. Cell Cycle. 2009;8(12):1888-1895. doi: https://doi.org/10.4161/cc.8.12.8606

125. Harrison DE, Strong R, Sharp ZD, et al. Rapamycin fed late in life extends lifespan in genetically heterogeneous mice. Nature. 2009;460(7253):392-395. doi: https://doi.org/10.1038/nature08221

126. Oral EA, Simha V, Ruiz E, et al. Leptin-replacement therapy for lipodystrophy. N Engl J Med. 2002;346(8):570-578. doi: https://doi.org/10.1056/NEJMoa012437

127. Brown RJ, Oral EA, Cochran E, et al. Long-term effectiveness and safety of metreleptin in the treatment of patients with generalized lipodystrophy. Endocrine. 2018;60(3):479-489. doi: https://doi.org/10.1007/s12020-018-1589-1

128. Gordon LB, Kleinman ME, Miller DT, et al. Clinical trial of a farnesyltransferase inhibitor in children with Hutchinson-Gilford progeria syndrome. Proc Natl Acad Sci U S A. 2012;109(41):16666-16671. doi: https://doi.org/10.1073/pnas.1202529109

129. Gordon LB, Massaro J, D’Agostino RB, Sr., et al. Impact of farnesylation inhibitors on survival in Hutchinson-Gilford progeria syndrome. Circulation. 2014;130(1):27-34. doi: https://doi.org/10.1161/CIRCULATIONAHA.113.008285

130. Gordon LB, Shappell H, Massaro J, et al. Association of Lonafarnib Treatment vs No Treatment With Mortality Rate in Patients With Hutchinson-Gilford Progeria Syndrome. JAMA. 2018;319(16):1687-1695. doi: https://doi.org/10.1001/jama.2018.3264

131. McNally EM, Wyatt EJ. Welcome to the splice age: antisense oligonucleotide-mediated exon skipping gains wider applicability. J Clin Invest. 2016;126(4):1236-1238. doi: https://doi.org/10.1172/JCI86799

132. Lee JM, Nobumori C, Tu Y, et al. Modulation of LMNA splicing as a strategy to treat prelamin A diseases. J Clin Invest. 2016;126(4):1592-1602. doi: https://doi.org/10.1172/JCI85908

133. Ершова О.Б., Белова К.Ю., Дегтярев А.А., и др. Анализ летальности у пациентов с переломом проксимального отдела бедра. // Остеопороз и остеопатии. — 2015. — Т. 18. — №3. — С. 3-8. [Ershova OB, Belova KY, Degtyarev AA, et al. Analysis of mortality in patients with a fracture of the proximal femur. Osteoporosis and bone diseases. 2015;18(3):3-8. (In Russ.)] doi: https://doi.org/10.14341/osteo201533-8

134. Мельниченко Г.А., Белая Ж.Е., Рожинская Л.Я., и др. Краткое изложение клинических рекомендаций по диагностике и лечению остеопороза Российской ассоциации эндокринологов. // Остеопороз и остеопатии. — 2016. — Т. 19. — №3. — С. 28-36. [Melnichenko GA, Belaya ZE, Rozhinskaya LY, et al. Summary of clinical guidelines for the diagnosis and treatment of osteoporosis of the Russian association of endocrinologists. Osteoporosis and bone diseases 2016;19(3):28-36. (In Russ.)] doi: https://doi.org/10.14341/osteo2016328-36

135. Белая Ж.Е., Рожинская Л.Я. Витамин D в терапии остеопороза: его роль в комбинации с препаратами для лечения остеопороза, внескелетные эффекты. // Эффективная фармакотерапия. — 2013. — Т. 38. — №2. — С. 14-29. [Belaya ZY, Rozhinskaya LY. Vitamin D in the treatment of osteoporosis: its role in the combination with antiosteoporotic therapy, non-skeletal effects. Effektivnaya farmakoterapiya. 2013;38(2):14-29. (In Russ.)]

136. Geusens PP, Lems WF. Fracture prevention in postmenopausal women with osteoporosis by an annual infusion of zoledronic acid. Ned Tijdschr Geneeskd. 2007;151(26):1445-1448.

137. Lyles KW, Colon-Emeric CS, Magaziner JS, et al. Zoledronic acid and clinical fractures and mortality after hip fracture. N Engl J Med. 2007;357(18):1799-1809. doi: https://doi.org/10.1056/NEJMoa074941

138. Cummings SR, Lui LY, Eastell R, Allen IE. Association Between Drug Treatments for Patients With Osteoporosis and Overall Mortality Rates: A Meta-analysis. JAMA Intern Med. 2019. doi: https://doi.org/10.1001/jamainternmed.2019.2779

139. Bliuc D, Tran T, van Geel T, et al. Mortality risk reduction differs according to bisphosphonate class: a 15-year observational study. Osteoporos Int. 2019;30(4):817-828. doi: https://doi.org/10.1007/s00198-018-4806-0

140. Lee P, Ng C, Slattery A, et al. Preadmission Bisphosphonate and Mortality in Critically Ill Patients. J Clin Endocrinol Metab. 2016;101(5):1945-1953. doi: https://doi.org/10.1210/jc.2015-3467

141. Bergman J, Nordstrom A, Hommel A, et al. Bisphosphonates and mortality: confounding in observational studies? Osteoporos Int. 2019;30(10):1973-1982. doi: https://doi.org/10.1007/s00198-019-05097-1

142. Barzilai N, Crandall JP, Kritchevsky SB, Espeland MA. Metformin as a Tool to Target Aging. Cell Metab. 2016;23(6):1060-1065. doi: https://doi.org/10.1016/j.cmet.2016.05.011

143. Anisimov VN, Berstein LM, Egormin PA, et al. Metformin slows down aging and extends life span of female SHR mice. Cell Cycle. 2008;7(17):2769-2773. doi: https://doi.org/10.4161/cc.7.17.6625

144. Landman GW, Kleefstra N, van Hateren KJ, et al. Metformin associated with lower cancer mortality in type 2 diabetes: ZODIAC-16. Diabetes Care. 2010;33(2):322-326. doi: https://doi.org/10.2337/dc09-1380

145. Lee MS, Hsu CC, Wahlqvist ML, et al. Type 2 diabetes increases and metformin reduces total, colorectal, liver and pancreatic cancer incidences in Taiwanese: a representative population prospective cohort study of 800,000 individuals. BMC Cancer. 2011;11:20. doi: https://doi.org/10.1186/1471-2407-11-20

146. Tseng CH. Diabetes, metformin use, and colon cancer: a population-based cohort study in Taiwan. Eur J Endocrinol. 2012;167(3):409-416. doi: https://doi.org/10.1530/EJE-12-0369

147. Tosca L, Rame C, Chabrolle C, et al. Metformin decreases IGF1-induced cell proliferation and protein synthesis through AMP-activated protein kinase in cultured bovine granulosa cells. Reproduction. 2010;139(2):409-418. doi: https://doi.org/10.1530/REP-09-0351

148. Karnevi E, Said K, Andersson R, Rosendahl AH. Metformin-mediated growth inhibition involves suppression of the IGF-I receptor signalling pathway in human pancreatic cancer cells. BMC Cancer. 2013;13:235. doi: https://doi.org/10.1186/1471-2407-13-235

149. Zi FM, He JS, Li Y, et al. Metformin displays anti-myeloma activity and synergistic effect with dexamethasone in in vitro and in vivo xenograft models. Cancer Lett. 2015;356(2 Pt B):443-453. doi: https://doi.org/10.1016/j.canlet.2014.09.050

150. Niehr F, von Euw E, Attar N, et al. Combination therapy with vemurafenib (PLX4032/RG7204) and metformin in melanoma cell lines with distinct driver mutations. J Transl Med. 2011;9:76. doi: https://doi.org/10.1186/1479-5876-9-76

151. Colquhoun AJ, Venier NA, Vandersluis AD, et al. Metformin enhances the antiproliferative and apoptotic effect of bicalutamide in prostate cancer. Prostate Cancer Prostatic Dis. 2012;15(4):346-352. doi: https://doi.org/10.1038/pcan.2012.16

152. Li L, Han R, Xiao H, et al. Metformin sensitizes EGFR-TKI-resistant human lung cancer cells in vitro and in vivo through inhibition of IL-6 signaling and EMT reversal. Clin Cancer Res. 2014;20(10):2714-2726. doi: https://doi.org/10.1158/1078-0432.CCR-13-2613

153. Blandino G, Valerio M, Cioce M, et al. Metformin elicits anticancer effects through the sequential modulation of DICER and c-MYC. Nat Commun. 2012;3:865. doi: https://doi.org/10.1038/ncomms1859

154. Xu Y, Lu S. Metformin inhibits esophagus cancer proliferation through upregulation of USP7. Cell Physiol Biochem. 2013;32(5):1178-1186. doi: https://doi.org/10.1159/000354517

155. Algire C, Amrein L, Zakikhani M, et al. Metformin blocks the stimulative effect of a high-energy diet on colon carcinoma growth in vivo and is associated with reduced expression of fatty acid synthase. Endocr Relat Cancer. 2010;17(2):351-360. doi: https://doi.org/10.1677/erc-09-0252

156. Gandini S, Puntoni M, Heckman-Stoddard BM, et al. Metformin and Cancer Risk and Mortality: A Systematic Review and Meta-analysis Taking into Account Biases and Confounders. Cancer Prev Res (Phila). 2014;7(9):867-885. doi: https://doi.org/10.1158/1940-6207.capr-13-0424

157. Effect of intensive blood-glucose control with metformin on complications in overweight patients with type 2 diabetes (UKPDS 34). Lancet. 1998;352(9131):854-865. doi: https://doi.org/10.1016/s0140-6736(98)07037-8

158. Lautrup S, Caponio D, Cheung H-H, et al. Studying Werner syndrome to elucidate mechanisms and therapeutics of human aging and age-related diseases. Biogerontology. 2019;20(3):255-269. doi: https://doi.org/10.1007/s10522-019-09798-2

10 невероятных случаев в медицине

Likar.info собрал 10 невероятных случаев в медицине.

1. Температура тела – 46,7

В книге рекордов Гиннеса Уилли Джонса из Атланты вы можете найти как обладателя самой высокой температуры тела. В 1980 году 52-летний мужчина был госпитализирован с тепловым ударом. Его температура была сверхлихорадочной – 46,7 градусов Цельсия. Однако больного удалось спасти, и уже через 24 дня он выписался из больницы.

2. Икота длиною в 68 лет

Самый длительный приступ икоты длился 68 лет. Американец Чарльз Осборн начал икать в 1922 году. В среднем мужчина икал от 20 до 40 раз в минуту, но это не помешало ему вести обычную жизнь, работать, жениться и обзавестись детьми. Осборн прожил до 97 лет и умер от язвы желудка. Икота прекратилась у него за год до смерти.

3. Псевдогаллюцинации

Дистрофия сетчатки глаза вызывала у пожилой женщины из американского штата Кентукки галлюцинации. Пенсионерка постоянно видела парящие в воздухе лица и неоднократно обращалась за помощью к психиатрам. Однако те не находили у нее признаков заболевания, поскольку женщина не верила в реальность происходящего, никогда не разговаривала с галлюцинациями и вела себя совершенно адекватно. Спустя время у нее был диагностирован синдром Шарля Бонне. По статистике, около 15% пожилых людей могут страдать данным расстройством зрения, однако признаются в этом не все, опасаясь, что у них обнаружат признаки старческого слабоумия.

4. Женщина, не способная набрать вес

Редкое заболевание (синдром Видемана – Раутенштрауха), которое было диагностировано всего 2 раза за всю историю медицины, принесло известность Лиззи Веласкес из Техаса. Организм женщины не способен набирать вес. При росте 152 см Лиззи весит 29 кг. Она страдает дистрофией, хотя ежедневно потребляет 5000 ккал и питается 4 раза в час. Не смотря на тяжелую болезнь и слабый иммунитет, Лиззи пишет книги и ведет блог, мотивирующий женщин любить свое тело и заботиться о нем.

5. 15 эмбрионов

В 70-х годах уникальный случай многоплодия у женщины был зафиксирован в Риме у 35-летней женщины. На 4 месяце беременности из ее матки было удалено 15 эмбрионов: 10 девочек и 5 мальчиков. Аномалия была вызвана приемом таблеток от бесплодия.

6. Похудеть на 419 кг

Джон Брауэр Миннок долгое время был самым тяжелым человеком в истории медицины. Его вес составлял приблизительно 630 кг (точных измерений произвести не смогли из-за отсутствия способности двигаться). Мужчина 16 месяцев находился на строгой диете, потреблял по 1200 ккал в день и смог потерять 419 кг веса. Однако спустя год его вес снова стал увеличиваться, после чего ожирение Миннока признали неизлечимым. На момент смерти Джону было 41 год, а его вес составлял 362 кг.

7. 24 в 1

Билли Миллиган – самый известный в мире пациент с множественным расстройством личности. Полиция задержала мужчину в 1977 году, подозревая в нескольких изнасилованиях и ограблениях, однако вскоре выяснилась невменяемость Миллигана: в его сознании «уживалось» 24 полноценных личности, со своими привычками, взглядами на мир, пищевыми пристрастиями и даже акцентами. На принудительном психиатрическом лечении Билли находился 10 лет, после чего был оправдан и освобожден. Этот невероятный случай был описан Дэниелом Кизом в книге «Множественные умы Билли Миллигана». Сегодня готовится экранизация романа, главная роль в которой может достаться Леонардо Ди Каприо.

8. 4 месяца без сердца

4 месяца без сердца удалось прожить юной американке Жанне Симмонс. Девочка с рождения страдала дилатационной кардиомиопатией, из-за чего ей выполнили неудачную пересадку сердца. Когда сердечная мышца перестала функционировать, циркуляция крови 118 дней осуществлялась с помощью двух насосов. Это беспрецедентный случай в медицине, поскольку так Жанна смогла дождаться нового органа для трансплантации и успешно пережить операцию.

9. Человек с половиной тела

Китаец Пенг Шулин попал под грузовик, и его тело оказалось буквально разрубленным пополам. Команда из 20 врачей спасла мужчине жизнь, пересадив все жизненно-важные органы вглубь туловища. Рост мужчины уменьшился до 78 см. Период реабилитации длился долго, однако сейчас Пенг Шулин чувствует себя хорошо и может передвигаться с помощью искусственных ног и ходунков. Это единственный случай в мировой медицинской практике, когда человек смог пережить подобную травму.

10. 6 часов в ледяной воде

Физиологическая аномалия и невероятное желание жить помогли исландскому рыбаку Гудлаугуру Фридторсону выжить в ледяной воде после крушения лодки. Мужчина плыл до острова 6 часов в джинсах и свитере, а температура его тела оказалась на 2 градуса ниже, чем необходимо для поддержания жизни. Многочисленные тесты и исследования показали, что жировая масса тела Гудлаугура была в 3 раза плотнее, чем у остальных людей, потому он легче переносил холод. Рыбак стал героем фильма «Бездна», снятого Бальтасаром Кормакуром.

Фото: likar.info

a case report and brief literature review

http://iej.zaslavsky.com.ua

635

Том 13, № 8, 2017

Клінічний випадок /Clinical Сase/

(норма 3,5–4,5 × 1012/л), Нb — 128 г/л (норма 110–

145 г/л), скорость оседания эритроцитов — 5 мм/ч

(норма 2–12 мм/ч). Биохимические исследова-

ния: общий белок — 63,6 г/л (норма 60,0–80,0 г/л),

кальций — 2,6 ммоль/л (норма 2,1–2,6 ммоль/л),

фосфор — 1,85 ммоль/л (норма 1,1–2,0 ммоль/л),

железо сывороточное — 11,95 мкмоль/л (норма

4,5–18,1 мкмоль/л), глюкоза крови — 4,1 ммоль/л

(норма 3,33–5,55 ммоль/л), холестерин —

3,83 ммоль/л (норма до 5,2 ммоль/л), тригли-

цериды — 1,31 ммоль/л (норма до 2,3 ммоль/л),

липопротеиды низкой плотности — 2,2 ммоль/л

(норма до 2,59 ммоль/л), липопротеиды очень

низкой плотности — 0,38 ммоль/л (норма 0,26–

1,00 ммоль/л), коэффициент атерогенности — 2,06

(норма до 3,0). Результаты гормонального иссле-

дования: тиреотропный гормон — 2,68 мкМЕ/мл

(норма 0,85–6,5 мкМЕ/мл), тироксин свободный —

1,11 нг/дл (норма 0,9–1,7 нг/дл), соматомедин С

(инсулиноподобный фактор роста 1) — 57,6 нг/мл

(норма 49,0–289,0 нг/мл), соматотропный гормон

(фон) — 1,67 нг/мл (норма 0,12–7,79 нг/мл), сома-

тотропный гормон (ночной пик) — 4,3 нг/мл (норма

0,12–7,79 нг/мл).

Рентген-возраст — 3 года. МРТ головного мозга:

определяются признаки напряженной сочетанной

гидроцефалии — расширены преимущественно ІІІ

и боковые желудочки, просвет водопровода мозга

четко дифференцируется, IV желудочек не расши-

рен, конвекситальные подпаутинные пространства

уменьшены в объеме, очаговых патологических из-

менений в супратенториальных отделах головного

мозга не выявлено, образования средней линии не

смещены, миндалины мозжечка располагаются на

уровне края большого затылочного отверстия, моз-

говой череп увеличен.

Клинический диагноз. Синдром Видемана — Ра-

утенштрауха. Резкое отставание в росте (нанизм) и

психомоторном развитии. Артериальная гипертен-

зия III степени. Последствия нарушения мозгового

кровообращения, гемипарез. Дисплазия тазобе-

дренных суставов.

На основании плохой динамики роста реко-

мендовано пробное лечение препаратом рекомби-

нантного гормона роста в минимальной дозе 0,1 мг

подкожно через день перед сном (курс 2–3 месяца).

Однако через 1,5 месяца лечение было отменено в

связи с жалобами ребенка на частые головные боли.

При повторной консультации эндокринолога че-

рез 5 месяцев рост ребенка составлял 60 см, масса

тела — 6,3 кг. Сохранились жалобы на частые го-

ловные боли и повышение артериального давления

(АД) до 150/90 мм рт.ст. Ребенок направлен на кон-

сультацию к неврологу, кардиологу и нефрологу.

При повторном проведении МРТ головного

мозга были выявлены МРТ-признаки последст-

вий перенесенного нарушения мозгового кро-

вообращения в проекции базальных ядер слева,

напряженной окклюзионной гидроцефалии, хро-

нической субдуральной гематомы над левой геми-

сферой мозга.

Рекомендовано следующее лечение: эналаприл

2,5 мг 2 раза в день длительно под контролем АД и

частоты сердечных сокращений, моксогамма 0,2 мг

по 1/6 таблетки 3 раза в день. После выписки ребе-

нок находится под наблюдением невролога и ней-

рохирурга.

Таким образом, синдром Видемана — Раутен-

штрауха — очень редкая врожденная патология,

которая наблюдается в различных странах мира [4,

6, 20, 22, 31, 33], причем наблюдаются как единич-

ные случаи в семье, так и повторение заболевания в

одной семье у братьев/сестер, а также в семьях, где

родители были кровными родственниками или не

состояли в родстве [9]. Большинство исследовате-

лей склоняются к аутосомно-рецессивной природе

заболевания. Широкая вариабельность фенотипа,

отсутствие выявленного определенного гена, от-

ветственного за возникновение синдрома, редкость

патологии обусловливают трудности диагностики.

В данном случае девочка имела все основные

фенотипические признаки СВР: резкую задержку

антенатального и постнатального роста, низкую

массу тела, задержку психомоторного развития,

характерное строение лицевого черепа, открытые

роднички, псевдогидроцефалию, редкие волосы,

ресницы и брови, выступающие вены на черепе,

дряблую морщинистую кожу, липоатрофию (лицо,

конечности), длинные пальцы кистей и стоп, дис-

плазию тазобедренных суставов, мышечную гипо-

тонию, тугоподвижность коленных суставов. На-

рушений липидного обмена не выявлено. Уровень

инсулиноподобного фактора роста 1 находился ни

нижней границе нормы на фоне нормального ноч-

ного выброса гормона роста и нормальной функции

щитовидной железы. Выявлены существенные из-

менения при МРТ головного мозга. Повышенное

артериальное давление привело к развитию гемор-

рагического инсульта в возрасте 2 лет 9 мес. Пред-

полагаемый прогноз для жизни неблагоприятный.

В диагностике СВР существенное место зани-

мает пренатальное ультразвуковое исследование [3,

34]. Необходимо изучение генома и метаболических

особенностей каждого пациента [35].

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсут-

ствии какого-либо конфликта интересов при подго-

товке данной статьи.

References

1. Rautenstrauch T, Snigula F. Progeria: a cell culture study

and clinical report of familial incidence. Eur J Pediatr. 1977 Jan

26;124(2):101-11. PMID: 319005.

2. Snigula F, Rautenstrauch T. A new neonatal progeroid

syndrome. Eur J Pediatr. 1981 Jul;136(3):325. PMID: 7262106.

3. Wiedemann HR. An unidentified neonatal progeroid syn-

drome: follow-up report. Eur J Pediatr. 1979 Jan 18;130(1):65-

70. PMID: 569581.

4. Castiñeyra G, Panal M, Lopez Presas H, Goldschmidt

E, Sánchez JM. Two sibs with Wiedemann-Rautenstrauch syn-

drome: possibilities of prenatal diagnosis by ultrasound. J Med

Genet. 1992 Jun;29(6):434-6. PMID: 1619643.

Самые редкие, странные и шокирующие заболевания, вызывающие ужас, жалость и трепет

К счастью, при нормальном лечении, а зачастую даже и без него, «болячки» как правило временные: даже в хронической форме они зачастую протекают достаточно терпимо или же вовсе проходят. Да и симптомы у большинства привычных недугов не особо тяжёлые. Но есть заболевания настолько странные или даже ужасные, что кажется, будто единственное их место — в фильмах ужасов. Благо, они крайне редко встречаются: болезням, о которых мы расскажем сегодня, подвержены единицы из сотен миллионов людей.

 

Итак, несколько самых необычных и редких заболеваний, от большинства которых так и не придумали надёжного средства.

 

 

Прогерия, или Синдром Хатчинсона-Гилфорда

 

Если коротко, то это очень быстрое старение организма. Заболевание генетическое, способов его лечения нет — бессильны любые методы, от гормональной терапии до противоопухолевых лекарств. Это заболевание проявляется у детей в двухлетнем возрасте, и уже через три-четыре года они выглядят как старики.

Ещё одно проявление болезни — изменение формы головы: она становится больше и сильно округляется в области мозга. Пациенты с этим диагнозом доживают лишь до 12 лет, в крайне редких случаях — до 25-27. Пока что врачи могут только уменьшить осложнения.

 

Микроцефалия

 

Детей с микроцефалией выявляют ещё до рождения. У больных этим недугом сильно нарушено невралгическое развитие, а голова остаётся в пределах размеров головы грудничка. Заболевание генетическое, хотя существует теория, что причиной микроцефалии также могут стать радиация или внутриутробные инфекции. У пациентов, как правило, также проявляется синдром Дауна, умственная отсталость, гиперактивность, карликовость, проблемы с речью.

 

 

Самый известный микроцефал в истории — Шлитци. Это американский артист уличных цирков и карнавалов, а также киноактёр, известный по фильму «Уродцы» 1932 года. Болезнь, к слову, ему особо не мешала: из-за ослабленных умственных способностей он её попросту не осознавал и радовался жизни до конца своих дней.

 

Синдром Видемана-Раутенштрауха

 

 

Это крайне неприятная особенность, которая заключается в отсутствии жировых тканей под кожей. Люди, больные этим синдромом, лишены возможности запасать жир, и потому похожи на обтянутые кожей скелеты. Также наблюдается ослабление иммунитета и проблемы со зрением.

Это одно из редчайших заболеваний в мире — ему в наше время подвержено всего три человека. Среди них Элизабет Веласкес, обладательница звания «самая некрасивая женщина на планете».

 

Витилиго

 

В нашем списке витилиго выделяется тем, что кроме внешних данных, оно ничем другим не опасно (если под открытым солнцем долго не сидеть). Это нарушение пигментации, из-за чего на коже ввиду дефицита мелатонина появляются характерные белые пятна. Витилиго болеют полпроцента населения Земли, она может передаваться по наследству.

Многие люди с витилиго делают из своего недуга «фишку». Среди известных людей витилиго подвержены модель Винни Харлоу, актриса Холли Мари Комбс (Пайпер из «Зачарованных») и Майкл Джексон.

 

Зияние евстахиевой трубы

 

Крайне неприятное заболевание, которое выражается в том, что человек слышит в голове эхо собственного голоса. Это вызывает серьёзный дискомфорт, поскольку больные из-за нарушения функционирования евстахиевой трубы во внутреннем ухе громко слышат даже своё дыхание. Болезнь затрагивает от 0,3 до 6,6% населения. Порой пациенты даже доходили до суицида, настолько невыносимыми были ощущения.

Зияние евстахиевой трубы в своё время испытывала певица Селин Дион. Ей даже пришлось отменить несколько концертов.

 

Акромегалия

Болезнь приводит к тому, что конечности становятся непропорционально большого размера, а лицо и голова деформируются до неузнаваемого состояния. К акромегалии приводят доброкачественные опухоли мозга — от них крайне сложно избавиться своевременно. Болезни подвержен 1 человек на 20 000 населения.

Среди известных людей с акромегалией — Ричард Кил (голливудский актер, сыгравший злодея «Челюсти» в фильме про Джеймса Бонда 1977 года) и Николай Валуев, бывший боксёр-профессионал и депутат Госдумы.

 

Несовершенный остеогенез

 

«Хрустальная болезнь» — у страдающих ей чрезвычайно хрупкие кости. Больные в течение жизни переживают сотни переломов разной тяжести. Человек с несовершенным остеогенезом может травмироваться буквально на ровном месте. Болезни подвержен примерно 1 человек из 15 тысяч.

 

Синдром Туретта

 

Синдром представляет собой неконтролируемые двигательные или голосовые тики. Это необязательно ругательные или нецензурные слова, как принято считать, но неконтролируемые оскорбления часто имеют место — это одно из побочных симптомов под названием «копролалия».

Люди с синдромом Туретта живут столько же, сколько и другие люди, и уровень их интеллекта не ниже стандартного, просто ежедневно их «тикает» в сопровождении выкриков или подпеваний. В редчайших особо тяжёлых случаях больным может требоваться помощь при выполнении ежедневных бытовых действий, так как нервные тики слишком выражены.

Синдром Туретта был у Моцарта.

 

Врожденная нечувствительность к боли

 

Казалось бы, это может быть преимуществом, но нет. Боль помогает избежать опасности и вовремя понять, что организм повреждён или болен. Зачастую у детей с врожденной нечувствительностью к боли наблюдается повышенная травмоопасность, поскольку они могут упасть с велосипеда, получить открытый перелом и даже не заметить этого.

Известны случаи, когда детей забирали у родителей, подозревая их в жестоком обращении со своими чадами. Кроме того, частые незамеченные травмы и болезни могут привести к обширному артриту или хроническим заболеваниям, которые со временем становятся неизлечимыми.

 

Пикацизм

 

Это расстройство пищевого поведения. У больных неправильно работают вкусовые рецепторы, из-за чего они испытывают непреодолимое желание есть грязь, мел, пластилин или ещё что-либо, чем обычно люди не питаются.

Самая распространённая форма пикацизма — геофагия или поедание земли. В Кении из этого даже научились извлекать пользу: в стране продаётся очищенная земля с пищевыми добавками — черным перцем или перемолотыми фруктами.

 

Фибродисплазия

 

 

Крайне редкое и тяжёлое заболевание, которое в прямом смысле превращает людей в камень. Ну, если быть точнее — в одну целую кость.

Болезнь вызвана мутацией в связках и сухожилиях, из-за которой ткани твердеют до состояния кости. Больным ничем нельзя помочь, так как хирургическое вмешательство лишь усугубляет состояние. Известны случаи, когда человек полностью обездвиживался за десять лет.

Такой диагноз ставят одному человеку на два миллиона. В истории зафиксировано около 700 случаев фибродисплазии. В настоящее время учёные ведут активную борьбу с болезнью на генном уровне.

 

Эпидермодисплазия верруциформная

 

Недуг, очень похожий на фибродисплазию. Только тут организм страдает не изнутри, а снаружи: на теле появляется огромное количество гигантских бородавок, а кожа становится похожа на древесную кору.

Самый известный «человек-дерево» — Деде Косвара из Индонезии. Ему с 2008 года регулярно проводили операции по удалению наростов, но это не помогало. После 16-й операции мужчина умер.

 

Аквагенная крапивница

 

Эту болезнь можно считать одной из самых ужасных. Аллергия на жидкость, при которой даже собственный пот приносит мучения — что может быть хуже? Больной не может мыться, не может пить воду, не может находиться под дождём или снегом, не может потеть.  Вся жизнь превращается в пытку.

Эта редчайшая болезнь наблюдается у одного человека из 230 миллионов. К данному моменту известно о 32 аквааллергиках.

 

Триметиламинурия

 

По-другому это называют синдромом «рыбного запаха». Триметиламинурия вызывает генные нарушения, из-за которых печень перестаёт расщеплять вещества на их оксиды без запаха. В итоге их избытки выходят с потом, а человек отвратительно пахнет. Не помогают ни ежедневный душ, ни дезодоранты.

Единственный вариант — исключить из рациона яйца, бобовые, все разновидности капусты, продукты из сои, а также ежедневно принимать активированный уголь.

 

Фото: GETTY IMAGES

6 вдохновляющих советов от Лиззи Веласкес

Видео с Лиззи Веласкес обычно набирают миллионы просмотров. В первом ее глумливо обозвали «самой уродливой женщиной мира». Тогда ей было 17 лет и ее редкая болезнь, синдром Видемана — Раутенштрауха, могла сделать девушку страдающей жертвой травли навсегда. Но Лиззи сделала из своей известности лучшее, что могла: теперь она — блогер, писательница и оратор-мотиватор, а ее видео смотрят миллионы людей, чтобы научиться жить полной жизнью и быть смелее.

Сегодня Лиззи Веласкес 27 лет, но она до сих пор не может забыть, как больно ей было узнать о «злом видео», как она его называет, и читать жестокие комментарии: «Окажи себе услугу: иди убейся!» или «Сожгите ЭТО!». Если бы не любящая семья, поддержка друзей и учителей, Лиззи могла бы не справиться. Но она справилась и зажгла свой внутренний огонь: стала активисткой, выступающей против буллинга, писательницей, предпринимателем, мотивационным спикером и исполнительницей главной роли в документальном фильме о своей жизни «Смелое сердце» (A Brave Heart).

Лиззи неустанно повторяет, что в жизни нам встречаются люди-учителя, будь-то школьные преподаватели или наставники, которые появляются в разные моменты нашего земного пути. Нам всем нужно видеть других теми, кем они есть внутри, и никогда не терять из виду то, кем мы являемся на самом деле. Иногда нам нужно, что бы кто-то зажег свет над нами, а иногда нам самим нужно зажечь для кого-то свет. Лиззи добавляет: «А иногда нужно зажечь свет для самих себя».

1. Кто вы — решать вам

Не позволяйте другим давать вам определение. Ни начальнику, ни семье, ни друзьям. Даже хорошие люди могут характеризовать вас неправильно, потому что они не знают, кто вы внутри. А вы знаете. И только вы решаете, кем быть.

Свежие новости

2. Совершайте безумства

Ораторская деятельность Лиззи началась еще в школе, когда она узнала о «злом видео», где ее называли «самой уродливой женщиной мира». Тогда директор школы попросил ее поучаствовать в лекции о буллинге (похожая история была и у другого известного оратора Ника Вуйчича). Лиззи подумала, что это безумная идея и никто не будет ее слушать, но решилась — и выступила с речью. Тогда она не только поняла, что ей нравится говорить с публикой, но и что ее мысли могут оказывать влияние на поступки людей. Ее жизнь изменилась, когда она ответила «да» тому, что ее пугало.

3. Упражняйте свою внутреннюю силу

«Я буду до конца своих дней черпать силу внутри себя», — говорит Лиззи. Так же, как и мышцы, мы должны тренировать и наращивать свою силу ежедневно. Поэтому, когда наступят тяжелые времена (а они наступят), вы будете сильнее, чем вы когда-либо думали.

4. Будьте хозяином положения

Когда Лиззи должна была выступить с речью на TEDxAustinWomen, она вдруг сказала режиссеру перед самым выходом: «Не сердитесь, но я буду говорить не по плану, а от души». Но речь не о том, чтобы выбрасывать ранее составленные планы, а о том, чтобы решать самому, что делать в каждый конкретный момент. Если вам кажется, что план не слишком хорош, действуйте по-другому.

5. Будьте благодарны

Лиззи благодарна за свою чудесную группу поддержки: семью, друзей, коллег и учителей. Она благодарна за все это в хорошие и особенно в плохие времена. Она говорит, что именно то, как вы справляетесь с трудностями и определяет то, кем вы являетесь.

6. Выжмите все из Плана Б

«Это ужасное видео — то, что я не смогу никогда побороть. Я научилась жить с этим и сделать с этим лучшее, что могла», — делится Лиззи. Но вместо того, чтобы стать жертвой, она сделала то, о чем сказала Шерил Сэндберг перед студентами Университета Беркли: «Через несколько недель после того, как скончался мой муж Дэвид, я говорила с моим другом Филом о том, что планировал Дейв делать вместе с нашим сыном, а теперь его нет с нами. Фил предложил участвовать в этом вместо Дэвида. Я заорала: «Но я хочу, чтобы это был Дэйв!». Фил обнял меня и сказал: «План А недоступен. Поэтому давай выжмем все, что можно, из Плана Б!». Всем нам так или иначе приходиться жить по Плану Б. Вопрос: Как мы будем по нему жить? Лиззи старается жить по Плану Б на полную.

Автор: Дениз Рестаури

Источник: forbes.com

— Читайте также: Шерил Сэндберг: «Я не понимала, как тяжело пробиться одинокой маме»

Синдром Видеманна-Раутенштрауха: MedlinePlus Genetics

Синдром Видеманна-Раутенштрауха — это тип прогерии, которая представляет собой группу генетических состояний, характеризующихся резким и быстрым старением в более раннем возрасте, чем ожидалось. Признаки и симптомы синдрома Видеманна-Раутенштрауха начинаются еще до рождения. Больные люди не растут и не набирают вес с ожидаемой скоростью до и после рождения. У людей с этим заболеванием есть отличительные черты лица, которые создают видимость старости.У них часто большая голова, треугольное лицо с выступающим лбом и острым подбородком, маленький рот с тонкой верхней губой, низко посаженные уши и аномальные нижние веки. У большинства пораженных людей середина лица выглядит так, как будто она втянута внутрь (втягивание средней зоны лица). На голове волосы редкие, а прожилки выделяются. Также старению способствует отсутствие жировой ткани под кожей (липодистрофия), особенно на лице, руках и ногах. К тому же кожа тонкая и полупрозрачная.У некоторых пораженных людей развиваются аномалии суставов, называемые контрактурами, которые могут ограничивать движение.

У людей с синдромом Видеманна-Раутенштрауха промежутки (роднички) между костями черепа (которые заметны как «мягкие пятна» на головах младенцев) больше, чем обычно. Роднички обычно закрываются в раннем детстве, но у людей с этим заболеванием они могут оставаться открытыми на протяжении всей жизни. Многие больные младенцы рождаются с зубами (натальными зубами), которые выпадают через несколько недель после рождения; однако некоторые или все их постоянные (взрослые) зубы могут никогда не развиться (гиподонтия).

У некоторых людей с синдромом Видеманна-Раутенштрауха проблемы с движением, такие как нарушение координации и равновесия (атаксия) или непроизвольные ритмические тряски (тремор), появляются в детстве и со временем усугубляются.

Продолжительность жизни при синдроме Видеманна-Раутенштрауха непостоянна. В то время как некоторые затронутые люди не доживают до младенческого возраста, другие доживают до молодого взрослого возраста.

Синдром Видемана-Раутенштрауха — NORD (Национальная организация по редким заболеваниям)

УЧЕБНИКИ

Пивник Э.К.Неонатальный прогероидный синдром. В: Справочник НОРД по редким заболеваниям. Липпинкотт Уильямс и Уилкинс. Филадельфия, Пенсильвания. 2003: 238-39.

Champion RH, et al., Eds. Учебник дерматологии. 5-е изд. Кембридж, Массачусетс: Blackwell Scientific Publications, Inc .; 1992: 1817.

Горлин Р.Дж. и др., Ред. Синдромы головы и шеи. 3-е изд. Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета; 1990: 488.

Buyse ML. Энциклопедия врожденных пороков. Довер, Массачусетс: Blackwell Scientific Publications, Inc .; 1990: 420-22, 476, 1278-79, 1411-14.

СТАТЬИ ЖУРНАЛА

Rabah M Shawky et al .: Неонатальный прогероидный синдром (синдром Видемана Раутентрауха у египетского ребенка с преждевременной потерей зубов и пятнами на коже cafe au lait. Египетский журнал медицинской генетики человека. 2012; 13; 227-231

Arboleda G и др .: Неонатальный прогероидный синдром (синдром Видемана-Раутенштрауха) Отчет трех затронутых сибсов. Am J Med Genet A. 2010; 155: 1712-1715

Hou JW. Естественное течение неонатального прогероида синдром.Pediatr Neonatol 2009; 50 (3): 102–9.

Арболеда Г., Рамирес Н., Арболеда Х. Неонатальный прогероидный синдром (Видеманна-Раутенштрауха): модель для изучения старения человека? Exp Gerontol. 2007 Oct; 42 (10): 939-43. Epub 19 июля 2007 г.

О’Нил Б. и др .: Распределение жира в организме и метаболические переменные у пациентов с неонатальным прогероидным синдромом .. AmJ Med Genet A 2007 июля 1; 143A (13): 1421-30

O ‘ Нил Б., Симха В., Котха В., Гарг А.: Распределение жировых отложений и метаболические переменные у пациентов с неонатальным прогероидным синдромом.Am J Med Genet A. 1 июля 2007; 143 (13): 1421-30.

Jäger M и др.: При синдроме Видеманна-Раутенштрауха (WRS) нарушается остеогенная дифференцировка in vitro. In Vivo, 2005, сентябрь-октябрь; 19 (5): 831-6.

Арболеда Х. и Арболеда Г.: Последующее исследование синдрома Видеманна-Раутенштрауха: длительная выживаемость и сравнение с пациентом Раутенштрауха «G». Врожденные пороки Res A Clin Mol Teratol. 2005 август; 73 (8): 562-8.

Хоппен Т. и др .: Братья и сестры с неонатальным прогероидным синдромом (Видеманн-Раутенштаух).Клин Падиатр. 2004 март-апрель; 216 (2): 70-1.

Cao H и Hegele RA: LMNA мутирует в прогерии Хатчинсона-Гилфорда (MIM 176670), но не в прогероидном синдроме Видемана-Раутенштрауха (MIM 264090). J Hum Genet. 2003; Том 48, номер 5,271-274.

Торри Ф и др.: Кифосколиоз при синдроме Видеманна-Раутенштрауха (неонатальный прогероидный синдром). Z Orthop Ihre Grenzgeb. 2003; 141: 341-4.

Korniszewski L, et al .: Wiedemann-Rautenstrauch (неонатальный прогероидный) синдром: новый случай с нормальной длиной теломер в фибробластах кожи.Am J Med Genet. 2001; 103: 144-8.

Korniszewski L et al. Синдром Видеманна-Раутенштрауха (неонатальная прогерия): новый случай с нормальной длиной теломер в фибробластах кожи. Am J Med Genet. 2001: 1 октября; 103 (2): 144-148.

Пивник Е.К. и др.: Прогероидный синдром новорожденных (Видеманна-Раутенштрауха): отчет о пяти новых случаях и обзор. Am J Med Genet. 2000; 90: 131-40.

Хоппен Т. и др.: Прогероидный синдром новорожденных (синдром Видеманна-Раутенштрауха): клинический случай и обзор литературы.Клин Падиатр. 2000; 212: 71-76.

Абдель-Салам Г.М., Чейзель А.Е. Новый случай неонатального прогероидного синдрома с агенезией мозолистого тела. Жене Коунс 1999; 10 (4): 377–81.

Столл C и др .: синдром Видеманна-Раутенштрауха. Отчет о болезни и обзор литературы. Genet Couns. 1998; 9: 119-24.

Courtens W и др .: Вероятный случай синдрома Видемана-Раутенштрауха или неонатального прогероидного синдрома и обзор литературы. Clin Dysmorphol. 1997; 6: 219-27.

Arboleda H, et al.: Неонатальный прогероидный синдром Видеманна-Раутенштрауха: отчет о трех новых пациентах. J Med Genet. 1997; 34: 433-37.

Битоун П. и др.: Неонатальный прогероидный синдром Видеманна-Раутенштрауха: описание случая и обзор литературы. Clin Dysmorphol. 1995; 4: 239-45.

Rautenstrauch T и др .: Прогероидный синдром новорожденных (Wiedemann-Rautenstrauch). Последующее исследование. Клин Падиатр. 1994; 206: 440-43.

Mazzarello P и др.: Ферменты метаболизма ДНК у пациента с прогероидным синдромом Видеманна-Раутенштрауха.Ann N Y Acad Sci. 1992; 663: 440-41.

Castineyra G и др.: Два брата сиб. С синдромом Видеманна-Раутенштрауха: возможности пренатальной диагностики с помощью ультразвука. J Med Genet. 1992; 29: 434-36.

Toriello HV: синдром Видеманна-Раутенштрауха. J Med Genet. 1990; 27: 256-57.

Хагадорн Дж. И. и др .: Прогероидный синдром новорожденных: более одного заболевания? Am J Med Genet. 1990; 35: 91-94.

Рудин С. и др.: Псевдогидроцефальный прогероидный синдром новорожденных (Видеманн-Раутенштраух).Отчет о новом пациенте и обзор литературы. Eur J Pediatr. 1988; 147: 433-38.

Мартин Дж. Дж. И др.: Видеманна-Раутенштрауха или неонатальный прогероидный синдром. невропатологическое исследование случая. Нейропедиатрия. 1984; 15: 43-48.

Девос Е.А. и др .: Видеманна-Раутенштрауха или неонатальный прогероидный синдром. Отчет пациента с кровными родителями. Eur J Pediatr. 1981; 136: 245-48.

Wiedemann HR .: Неустановленный прогероидный синдром новорожденных: отчет о последующем наблюдении.Eur J Pediatr. 1979; 130: 65-70.

Rautenstrauch T, et al .: Progeria: исследование клеточной культуры и клинический отчет о семейной заболеваемости. Eur J Pediatr. 1977; 124: 101-11.

ИНТЕРНЕТ
Гордон Л.Б., Браун В.Т., Коллинз Ф.С. Синдром прогерии Хатчинсона-Гилфорда. 12 декабря 2003 г. [Обновлено 8 января 2015 г.]. В: Pagon RA, Adam MP, Ardinger HH, et al., Редакторы. GeneReviews® [Интернет]. Сиэтл (Вашингтон): Вашингтонский университет, Сиэтл; 1993-2016 гг. Доступно по адресу: http: //www.ncbi.nlm.nih.gov / books / NBK1121 / По состоянию на 1 июня 2016 г.

Пренатальная диагностика синдрома Видеманна – Раутенштрауха | Journal of Perinatology

Согласно медицинской литературе, WRS — это низкочастотное генетическое заболевание; 60% зарегистрированных случаев приходятся на Колумбию, ^{2, 3, 4} , что могло быть вызвано следующими причинами: географические различия, неверно истолкованный диагноз, незарегистрированные случаи или зарегистрированные только в серой литературе.

Общие фенотипические характеристики WRS — это псевдогидроцефалия, черепно-лицевая диспропорция, уменьшение подкожного жира, тонкая кожа, жесткие суставы и зубы новорожденного. ^{4, 5, 6, 7} Тип наследования известен, однако ни молекулярно-генетические механизмы, ни патофизиология четко не установлены. ^{2,3,6,8, 9, 10, 11} Единственная статья, описывающая пренатальные данные, полученные на основе ультразвуковой биометрии; однако они не относятся к данному синдрому. ¹²

Нет других доступных медицинских отчетов, которые описывали бы пренатальные ультразвуковые изображения о структурных характеристиках WRS. Наш клинический случай позволяет сопоставить пренатальные и послеродовые изображения и улучшить подход к диагностике черепно-лицевых аномалий.Ключевыми результатами ультразвукового исследования плода являются диастаз черепных швов, гипоминерализация черепа и лицевых костей. Их следует считать важными при любом обычном пренатальном сканировании. Кроме того, гипоминерализация ключиц — это новое открытие, которое, по нашему мнению, заслуживает включения в новое фенотипическое описание.

При пренатальном ультразвуковом наблюдении в третьем триместре были обнаружены порэнцефальные кисты, ранее не описанные ни в пре-, ни в постнатальных отчетах о случаях WRS. Нарушения коркового развития: микрогирия, корковая атрофия и атрофия мозжечка. ^1,7 Порэнцефальные кисты являются конечным результатом сосудистого инсульта головного мозга (ишемии или кровоизлияния), в котором участвует ген COL4A1 . Это состояние является многофакторным, и мы не можем установить, является ли оно частью WRS или случайным несвязанным состоянием, связанным с WRS. ¹³

Еще одна пренатальная находка, не описанная ранее, — это дисрафизм шейных позвонков с выпуклостью твердой мозговой оболочки. Трехмерные изображения были полезны в пренатальной диагностике лицевых аномалий WRS: низко посаженные уши, косая верхняя парапебральная трещина и вдавленная переносица с клювом носа.На 3 неделе жизни новорожденного появился жир в верхней части ягодиц; типичный знак WRS. Не существует эволюционного описания естественного течения верхней жировой ткани ягодиц в WRS, и следует учитывать клиническую изменчивую экспрессию болезни. ¹⁴

Были описаны два патофизиологических механизма; Первый механизм относится к группе прогероидных нарушений из-за неправильного поддержания генома, приводящего к потере клеток и нарушению замещения поврежденных клеток. Второй механизм относится к группе заболеваний, связанных с изменением передачи сигналов трансформирующего фактора роста-β, который играет важную роль в индукции клеточного старения. ^1,10,11,15

Несмотря на аутосомно-рецессивный наследственный паттерн, описанный для WRS, молекулярные механизмы заболевания не ясны. Из-за сходства клинических проявлений с синдромом Хатчинсона-Гилфорда (прогерия) был предложен ген LMN A / C , но он никогда не подтверждался в WRS. На самом деле генетический механизм и физиопатология WRS до сих пор неизвестны. ^{2,3,6,8, 9, 10, 11}

Недавно были предложены другие гены-кандидаты.Этот ген не специфичен для WRS, но это механизм, который можно рассмотреть; этот механизм был зарегистрирован в прогероидном варианте синдрома Марфана с мутацией FBN1 . ¹⁵

Фенотип WRS характерен, но показывает некоторое перекрытие с другими прогероидными синдромами, которые включают Прогерию Хатчинсона – Гилфорда, синдром Де Барси, синдром Кокейна, синдром Берардинелли – Зейпа, лепреконизм и Халлерман Штрайфф; однако эти синдромы имеют разный возраст проявления и клинические проявления. ¹⁶

Прогноз для детей с WRS плохой; Ожидаемая продолжительность жизни пациентов составляет ~ 7 месяцев, зарегистрировано несколько случаев с более длительной выживаемостью. ^2,7

Точная пренатальная диагностика черепно-лицевых аномалий остается сложной из-за различных генетических изменений, все из которых имеют низкую распространенность. Эта статья может способствовать лучшему изучению одного из них, WRS. Новые результаты, представленные в этой статье, должны позволить более раннюю и более точную диагностику, которая поможет многопрофильной группе сопровождать и консультировать родителей, столкнувшихся с такой беременностью.

Вариант неонатального прогероидного синдрома или синдрома Видемана-Раутенштрауха связан с бессмысленным вариантом в POLR3GL

POLR3GL кодирует одну из 17 субъединиц РНК-полимеразы III, которая транскрибирует небольшие некодирующие РНК [17] (Рис. 1г, ж). Другая субъединица РНК-полимеразы III, названная POLR3G, тесно связана с POLR3GL, и РНК-полимераза III может содержать любую субъединицу. Гены POLR3GL и POLR3G возникли в результате дупликации общего предка и имеют 46% общих остатков, но имеют различные паттерны экспрессии [19].Все субъединицы РНК-полимеразы III могут быть активированы с помощью MYC, за исключением POLR3GL , который экспрессируется конститутивно. POLR3G экспрессируется в плюрипотентных клетках, но его экспрессия снижается во время дифференцировки, тогда как POLR3GL экспрессируется повсеместно на стабильных уровнях как в плюрипотентных клетках, так и на протяжении всей дифференцировки [20, 21]. В базе данных GTEx уровни экспрессии в мозге, толстой кишке, пищеводе, печени, поджелудочной железе и крови чуть меньше половины по сравнению с другими тканями.Haurie et al. наблюдали, что подавление экспрессии POLR3GL приводит к гибели клеток [21], а Renaud et al. предположили, что гибель клеток может происходить только в клетках с низкой или отсутствующей экспрессией POLR3G [19]. Хотя уровни экспрессии субъединиц различаются по причинам, которые еще предстоит определить, РНК-полимераза III занимает одни и те же мишени, независимо от того, включает ли она POLR3G или POLR3GL. Вместе с двумя другими субъединицами (POLR1C и POLR3F) POLR3G или POLR3GL образуют субкомплекс, который играет активную роль в инициации транскрипции и который может избирательно отделяться от РНК-полимеразы III [22, 23].Ген POLR3GL обнаружен в интронной области NBPF10 . Функция NBPF10 остается неясной, а варианты в этом гене, как известно, не вызывают каких-либо распознаваемых состояний.

Варианты POLR3GL недавно были связаны с эндостальным гиперостозом и олигодонтией. Terhal et al. описали монозиготных близнецов и третьего неродственного индивидуума с двуаллельными вариантами сайта сплайсинга POLR3GL . Их фенотип характеризовался гиперостозом внутри костей, олигодонтией, низким ростом и умеренным дисморфизмом лица, включая наклонные глазные щели, тонкие губы и длинную колумеллу.Другие особенности включали задержку моторики без умственной отсталости, косолапость и задержку полового созревания. У одного пациента также наблюдались непрогрессирующий спастический парапарез, микроцефалия и гипоплазия мозолистого тела [16]. Таким образом, как показано в Таблице 1, фенотип этих индивидуумов заметно отличается от индивидуума, который мы описываем. Они упоминают, что описанные ими пациенты имеют фенотип, соответствующий спектру других заболеваний, связанных с POLR3A / B / K и 1C, таких как лейкодистрофия 4H (гипомиелинизация, гиподонтия, гипогонадотропный гипогонадизм; MIM 612440).Нет сообщений о модели мыши с нокаутом Polr3gl . Для Polr3a и Polr3g мыши с гомозиготным нокаутом являются эмбрионально летальными [24], как и мыши, гомозиготные по варианту, эквивалентному варианту лейкодистрофии человека POLR3B NM_018082.6: c.308 Gg> A103His, p. (Ar. ) [25], тогда как мыши, гомозиготные по варианту, эквивалентному варианту гипомиелинизирующей лейкодистрофии человека POLR3A NM_007055.4: c.2015G> A, p. (Gly672Glu), демонстрируют слегка нарушенную походку [26].В линиях клеток человека с вариантом POLR3A NM_007055.4: c.2554 A> G, p. (Met852Val) наблюдалось снижение тРНК и мРНК основного белка миелина [27].

Таблица 1 Сравнение фенотипов ранее описанных лиц с неонатальным прогероидным синдромом (или синдромом Видемана-Раутенштрауха) и двуаллельными вариантами в POLR3A , трех человек с POLR3GL гиперостоз-олигодонтия в спектре POLodyR3-связанных и, наконец, человек, описанный здесь, с двуаллельным бессмысленным вариантом в POLR3GL

Вариант, идентифицированный у человека, которого мы описываем, присутствует в базе данных gnomAD у трех человек (см. https: // gnomad.broadinstitute.org/variant/1-145457572-G-A), но он никогда не был зарегистрирован в гомозиготном состоянии в этой или других базах данных популяционных вариантов. Нуклеотидная замена создает стоп-кодон, и поэтому мы предполагаем, что это приведет к потере функции из-за нонсенс-опосредованного механизма распада. Эта гипотеза подтверждается с помощью qRT-PCR, проведенной на крови человека, которая продемонстрировала снижение уровня мРНК POLR3GL на 84%. Эти элементы указывают на патогенность варианта.

Фенотип человека, который мы описываем, по-видимому, довольно сильно отличается от фенотипа других людей с вариантами POLR3GL . Несмотря на то, что у них есть несколько общих характеристик, а именно низкий рост и олигодонтия, человек, о котором мы говорим здесь, демонстрирует характерное лицо с выступающим лбом и видимыми венами на черепе. Ее фенотип больше соответствует неонатальному прогероидному синдрому, который был связан со специфическими вариантами в POLR3A . POLR3A Ген также кодирует субъединицу РНК-полимеразы III.Jay et al., Paolacci et al., Wambach et al. И Lessel et al. недавно описал в общей сложности 21 человека с клиническим диагнозом синдрома Видемана-Раутенштрауха, у которых секвенирование всего экзома выявило двуаллельные варианты в POLR3A [1, 5,6,7]. В таблице 1 подробно описан клинический фенотип этих людей с вариантами POLR3A , о которых сообщалось в литературе, и сравнивается его с фенотипом человека, описанного здесь.

Не существует окончательных критериев неонатального прогероидного синдрома, но индивидуум, которого мы описываем, разделяет большинство основных черт синдрома.У нее была отмечена ЗВУР, за которой последовала серьезная задержка роста. Характерна ее голова с относительной макроцефалией и выступающими венами на лбу и черепе. Натальных зубов, часто встречающихся при неонатальном прогероидном синдроме, не было, но у нее было раннее прорезывание двух зубов, которые она вскоре потеряла, как и другие описания неонатального прогероидного синдрома. Кроме того, наличие двуаллельных вариантов у описываемого нами индивидуума согласуется с аутосомно-рецессивным наследованием неонатального прогероидного синдрома.Однако мы не наблюдали ни аномального распределения жира, ни уменьшения подкожной жировой ткани у этого человека, тогда как липодистрофия обычно присутствует при неонатальном прогероидном синдроме [2, 6]. Этот пациент родился преждевременно и имел хроническое респираторное заболевание, оба из которых могут отрицательно повлиять на жировую массу. С возрастом еще могут появиться изменения в распределении жира. Хотя у этого пациента не было всех признаков прогероидного синдрома, есть поразительное сходство, как показано на рисунках и таблицах.

Следовательно, мы предполагаем, что у нее вариант неонатального прогероидного синдрома и что он вызван гомозиготным вредным вариантом в POLR3GL . Отличный фенотип этого индивидуума по сравнению с другими индивидуумами с двуаллельными вариантами в POLR3GL можно объяснить различным влиянием вариантов на транскрипцию РНК. В то время как варианты, описанные Terhal et al. предположительно вызывают аберрантный сплайсинг POLR3GL [16], тогда как вариант, идентифицированный у этого человека, приводит к потере функции из-за нонсенс-опосредованного распада.Также возможно, что варианты или эпигенетические изменения в других генах играют роль в фенотипе человека, который мы описываем. Дальнейшая идентификация людей, несущих аналогичные варианты в POLR3GL , будет полезна для улучшения нашего понимания корреляций генотип-фенотип.

Другие состояния, связанные с вариантами генов, кодирующих субъединицы РНК-полимеразы, включают лейкодистрофию, связанную с POLR3, также называемую 4H-лейкодистрофией, характеризующуюся гипомиелинизацией, гиподонтией и гипогонадотропным гипогонадизмом и вызываемую биаллельными вариантами в POLR3 903A . POLR1C или POLR3K [10,11,12,13,14,15].Описанный нами человек не имеет гипомиелинизации на МРТ головного мозга и не имеет большинства клинических признаков этого синдрома, за исключением гиподонтии и низкого роста. Синдром Тричера-Коллинза в основном связан с вариантами в TCOF1 , но варианты в POLR1C и POLR1D также были идентифицированы у небольшой части людей [9]. POLR1C и POLR1D кодируют две субъединицы, общие для РНК-полимеразы I. Субъединица POLR1C также является частью РНК-полимеразы III.На дрожжах было показано, что варианты либо в POLR1C , либо в POLR1D влияют на сборку обеих РНК-полимераз I и III, что приводит к снижению продукции РНК [28]. Модели рыбок данио показали аномальный синтез рибосом и, следовательно, дефицит клеток нервного гребня, участвующих в черепно-лицевом развитии [29]. Синдром Тричера-Коллинза характеризуется черепно-лицевыми аномалиями, включая гипоплазию скуловой и нижней челюсти, пороки развития ушей и глазные аномалии.У описываемого нами человека не было основных признаков синдрома Тричера-Коллинза, и есть лишь незначительное совпадение с ее фенотипом, поскольку у нее наблюдались гипоплазия средней зоны лица и атрезия хоан.

Настоящий отчет убедительно указывает на связь вариантов с двуаллельной потерей функции в POLR3GL с вариантом неонатального прогероидного синдрома. На сегодняшний день POLR3A является единственным известным геном, вызывающим неонатальный прогероидный синдром, в то время как POLR3GL недавно был связан с эндостальным гиперостозом и олигодонтией.Представленный здесь фенотип пациента больше соответствует неонатальному прогероидному синдрому, чем фенотипу трех индивидуумов с двуаллельными вариантами POLR3GL , о которых сообщалось ранее, с фенотипом, свидетельствующим о лейкодистрофии, связанной с POLR3. Следовательно, он расширяет фенотипический спектр, связанный с вариантами в POLR3GL . Различия в фенотипе этого пациента по сравнению с другими пациентами, описанными с вариантами POLR3GL , могут быть частично связаны с различным влиянием вариантов на транскрипцию, но мы не можем исключить, что другие варианты или эпигенетические изменения в других генах могут способствовать фенотипу. .Будущие отчеты о случаях и исследования на модельных организмах будут полезны для определения того, как недостатки POLR3A или POLR3GL влияют на развитие. Мы предполагаем, что секвенирование POLR3GL может быть рассмотрено у лиц с признаками, совместимыми с неонатальным прогероидным синдромом, и отсутствием варианта у POLR3A .

Генетическое тестирование — синдром Видемана-Раутенштрауха — ген POLR3A.

Синдром Видеманна-Раутенштрауха — POLR3A ген

Синдром Видеманна-Раутенштрауха, также известный как неонатальный прогероидный синдром или врожденный псевдогидроцефальный прогероидный синдром, представляет собой тип генетического заболевания, характеризующегося быстрым и резким старением раньше, чем ожидалось.

Признаки и симптомы этого процесса обычно включают недостаточный рост и прибавку в весе; отличительные черты лица, которые придают вид старости, такие как большая голова, треугольное лицо с выступающим лбом и заостренным подбородком, маленький рот с тонкой верхней губой, низкие уши имплантата, аномальные нижние веки, половинное втягивание лица ; редкие волосы; липодистрофия, особенно на лице, руках и ногах; тонкая и полупрозрачная кожа; а в некоторых случаях — развитие контрактур.Другие признаки могут включать роднички, которые могут оставаться открытыми в течение всей жизни; стоматологические проблемы, такие как преждевременное выпадение зуба после рождения или гиподонтия; и проблемы с движением, такие как атаксия и тремор.

Ожидаемая продолжительность жизни людей с синдромом Видеманна-Раутенштрауха непостоянна. Некоторые пораженные люди не доживают до детства, а другие доживают до раннего взросления.

Этот процесс происходит из-за мутаций в гене POLR3A ( РНК-полимераза III субъединица A ), расположенном на длинном плече хромосомы 10 (10q22.3), который кодирует субъединицу фермента РНК-полимеразы III. Этот фермент участвует в синтезе различных форм РНК, включая рРНК (рибосомную РНК) и тРНК (транспортную РНК). Молекулы рРНК и тРНК собирают аминокислоты в функциональные белки, и этот процесс необходим для нормального функционирования и выживания клеток.

Мутации в гене POLR3A приводят к синтезу субъединиц аномальных белков, которые, как считается, влияют на функцию РНК-полимеразы III.Аномальные субъединицы могут препятствовать связыванию фермента РНК-полимеразы III или приводить к образованию РНК-полимеразы III с пониженной способностью синтезировать РНК. Хотя сниженная функция молекулы РНК-полимеразы III, вероятно, влияет на развитие и функцию многих частей тела, неизвестно, каким образом мутации в гене POLR3A вызывают специфические признаки и симптомы этого синдрома.

Это заболевание наследуется по аутосомно-рецессивному типу, то есть обе копии гена в каждой клетке должны иметь мутации, чтобы изменение могло быть выражено.Родители человека с аутосомно-рецессивным заболеванием имеют копию мутировавшего гена, но обычно не проявляют признаков и симптомов болезни.

Тесты, проведенные в IVAMI : в IVAMI мы выполняем обнаружение мутаций, связанных с синдромом Видеманна-Раутенштрауха, посредством полной ПЦР-амплификации экзонов гена POLR3A и их последующего секвенирования.

Рекомендуемые образцы : несоагулированная кровь, полученная с ЭДТА для отделения лейкоцитов крови, или карта с высушенным образцом крови (IVAMI может отправить карту по почте для сдачи образца крови).

Синдром Видеманна-Раутенштрауха: отчет о вариантном случае

Синдром прогерии Хатчинсона-Гилфорда (HGPS, прогерия) характеризуется клиническими признаками, которые развиваются в детстве и напоминают некоторые признаки ускоренного старения. Хотя признаки и симптомы различаются по возрасту начала и степени тяжести, в целом они на удивление постоянны. Дети с HGPS обычно кажутся нормальными при рождении. В течение первого года происходит глубокая неспособность к развитию. Характерные фации с опущенной нижней челюстью, узкой переносицей и заостренным кончиком носа.В течение первого-третьего года обычно становятся очевидными следующие признаки: частичная алопеция, переходящая в полную алопецию, потеря подкожно-жировой клетчатки, прогрессирующие контрактуры суставов, изменения костей, дистрофия ногтей и аномальная стянутость и / или небольшие мягкие выпуклости кожи над животом и верхние бедра и задержка прорезывания молочных зубов. Более поздние результаты включают низкочастотную кондуктивную потерю слуха, скученность зубов и частичное отсутствие вторичного прорезывания зубов. Дополнительные находки, присутствующие у некоторых, но не у всех затронутых людей, включают светобоязнь, чрезмерное слезотечение, экспозиционный кератит и феномен Рейно.Двигательное и умственное развитие в норме. Смерть наступает в результате осложнений тяжелого атеросклероза, либо сердечного заболевания (инфаркт миокарда), либо цереброваскулярного заболевания (инсульта), как правило, в возрасте от шести до 20 лет. Средняя продолжительность жизни составляет около 13 лет. Диагноз основан на распознавании общих клинических признаков и обнаружении либо гетерозиготной мутации LMNA c.1824C> T (p.Gly608Gly) в классической форме HGPS, либо одной из трех гетерозиготных мутаций LMNA c.1822 G> A (p.Gly608Ser), c.1821 G> A (p.Val607Val), или c.1968 + 1G> A в атипичном HGPS. Молекулярно-генетическое тестирование LMNA, единственного гена, связанного с HGPS, доступно на клинической основе. Лечение проявлений: рекомендуется регулярная диета с частым приемом пищи небольшими порциями. Лечение аномального липидного профиля включает упражнения, если это позволяет сердечно-сосудистый и неврологический статус, изменение диеты и прием лекарств, таких как статины, в зависимости от необходимости. Рекомендуется обычная физиотерапия и трудотерапия, активные упражнения на растяжку и укрепление, а также гидротерапию.Дозировка лекарства зависит от массы тела или площади поверхности тела, а не от возраста. С осторожностью следует применять общую анестезию и интубацию. Поскольку усиленная периферическая сосудистая сеть может быть менее устойчивой к обезвоживанию, рекомендуется поддерживать оптимальную гидратацию перорально. Противозастойная терапия является рутинной процедурой при застойной сердечной недостаточности. Вывих бедра лучше всего лечится с помощью физиотерапии и фиксации тела; По возможности следует избегать хирургического вмешательства на костях. Во избежание скученности зубов может потребоваться удаление молочных зубов.Рекомендуются подушечки для обуви, так как недостаток жира приводит к дискомфорту в ногах. При активном отдыхе на открытом воздухе рекомендуется наносить солнцезащитный крем на все открытые участки кожи, включая голову. Обычно рекомендуется обучение в школе, соответствующее возрасту. Профилактика вторичных осложнений: рекомендуются низкие дозы аспирина (2-3 мг / кг массы тела). Наблюдение: ежегодная или полугодовая электрокардиограмма (ЭКГ), ежегодная эхокардиограмма, дуплексное ультразвуковое исследование сонной артерии, неврологическое обследование, МРТ / МРА головы и шеи, липидный профиль, стоматологический осмотр, аудиометрия, офтальмологический осмотр, двойная рентгеновская абсорбциометрия для измерения плотность костей, рентгенография бедра для оценки аваскулярного некроза и прогрессирующего тазобедренного сустава, оценка контрактур суставов и оценка повседневной активности.Агенты / обстоятельства, которых следует избегать: обезвоживание; большая толпа с более высокими / более крупными сверстниками из-за риска травмы. Почти все люди с HGPS имеют заболевание в результате аутосомно-доминантной мутации de novo. Поскольку HGPS обычно вызывается мутацией de novo, риск для братьев и сестер пробанда невелик. Однако, поскольку сообщалось об одном случае очевидного соматического мозаицизма и мозаицизма зародышевой линии, риск рецидива для родителей ребенка с HGPS может быть порядка одного из 500. Из-за (маловероятной) возможности рецидива в результате мозаицизма зародышевой линии у одного из родителей доступно дородовое тестирование.

Синдром Видеманна-Раутенштрауха: болезнь Биоинформатика: Novus Biologicals

Разместите свое изображение, связанное с болезнями, чтобы его разместили!

Социальные сети

Разместите свою учетную запись Twitter, связанную с синдромом Видеманна-Раутенштрауха, чтобы быть отмеченным!

Блоги

Разместите свой блог о синдроме Видеманна-Раутенштрауха, чтобы быть избранным!

События

Разместите свое мероприятие по синдрому Видеманна-Раутенштрауха, чтобы оно было отмечено!

Видео

Отправьте свое видео о синдроме Видеманна-Раутенштрауха, чтобы его отметили!

Благотворительность

Отправьте свою благотворительную акцию по поводу синдрома Видеманна-Раутенштрауха, чтобы стать популярным!

Синдром Видеманна-Раутенштрауха — это врожденное заболевание, которое при рождении характеризуется взглядом старика.Другие симптомы синдрома Видеманна-Раутенштрауха включают задержку роста и отсутствие слоя жира под кожей. Синдром Видеманна-Раутенштрауха неизлечим, и средняя продолжительность жизни составляет около десяти, но некоторые люди дожили до двадцати лет.

Инструмент для биоинформатики синдрома Видеманна-Раутенштрауха

Laverne — это удобный инструмент биоинформатики, помогающий облегчить научное исследование родственных генов, болезней и путей на основе совместного цитирования. Узнайте больше о синдроме Видеманна-Раутенштрауха ниже! Для получения дополнительной информации о том, как использовать Laverne, прочтите Руководство.

Реагенты Top Research

У нас есть 1395 продуктов для исследования синдрома Видеманна-Раутенштрауха, которые могут быть применены к проточной цитометрии, вестерн-блоттингу, иммуноцитохимии / иммунофлуоресценции, иммуногистохимии из нашего каталога антител и наборов для ELISA. NBP2-25151

Мышь Моноклональная
Виды Человек, мышь, крыса
Приложения WB, ICC / IF

1 Публикация

Добавить в корзину

NB100-2387

Кролик Поликлональный
Виды Человек, мышь, данио
Приложения WB, ICC / IF

1 Обзор 2 Публикации

Добавить в корзину

NBP1-80930

Кролик Поликлональный
Виды Человек, Курица
Применения WB, ICC / IF, IHC

2 публикации

Добавить в корзину

NBP2-20744

Кролик Поликлональный
Виды Человек, Мышь, Крыса
Применения WB, IHC, IHC-P

NBP2-12897

Мышь Моноклональная
Виды Человек, мышь, крыса
Приложения WB, ICC / IF, IHC

NBP2-34260

Мышь Моноклональная
Виды Человек, мышь, свинья
Приложения WB, ICC / IF, IHC

5 Обзоров 2 Публикации

Добавить в корзину

NB110-8146

Мышь Моноклональная
Виды Человек, свинья, крупный рогатый скот
Приложения WB, ICC / IF, IHC

1 Обзор 3 Публикации

Добавить в корзину

NBP2-45519

Мышь моноклональная
Виды Человек, мышь, крыса
Приложения WB, IHC

AF887

Кролик Поликлональный
Виды Человек, Мышь, Крыса
Приложения WB, Simple Western, IHC

25 Публикаций

Добавить в корзину

AF1445

Коза Поликлональная
Виды Мышь, Крыса
Применения WB, IHC, ELISA (Cap)

5 Публикаций

Добавить в корзину

H00002678-M01

Мышь Моноклональная
Виды Человек, мышь, дрожжи
Приложения WB, ELISA, ICC / IF

7 Публикаций

Добавить в корзину

AF3025

Коза Поликлональная
Виды Человек
Приложения WB, ELISA, ICC

2 Обзоры 7 Публикации

Добавить в корзину

Коза Поликлональная
Виды Человек
Приложения WB, IHC

1 Обзор 9 Публикаций

Добавить в корзину

H00002316-M01

Мышь Моноклональная
Виды Человек, мышь, крыса
Приложения WB, ELISA, ICC / IF

11 Публикаций

Добавить в корзину

NBP2-67627

Кролик Моноклональный
Виды Человек, мышь, крыса
Приложения WB, ICC / IF, IHC

1 Обзор

Добавить в корзину

291-G1

8 Обзоры 157 Публикации

Добавить в корзину

Родственные гены

Синдром Видеманна-Раутенштрауха исследовался против:

Связанные пути

Синдром Видеманна-Раутенштрауха связан с:

Сопутствующие болезни

Синдром Видеманна-Раутенштрауха изучался в связи с такими заболеваниями, как:

Альтернативные названия

Синдром Видеманна-Раутенштрауха также известен как неонатальный прогероидный синдром, неонатальный псевдогидроцефальный прогероидный синдром.